Версия для печати
Мюнхен, 27 августа 1912
Благодаря интуитивному познанию, которое обнаруживается у нас в сверхчувственных мирах, мы можем относительно одной группы существ, которых видим перед собой, сказать так: «Существо, на которое ты смотришь, обладает волею проявлять наружу, в своем внешнем, все, что находится внутри его». Предположим, что у этого существа световое элементарное тело, что это существо относится к тем, которые не воплощаются в чувственном мире, а получают световое тело в высших мирах и т.п. Это световое тело может выражать то, чем оно является в своем внутреннем.
Не так в чувственном мире, где люди могут скрывать свои чувства и ощущения и могут говорить: «То, что живет в моей душе, я могу скрыть; мои чувства — это мое». С другими существами в сверхчувственном мире дело обстоит иначе: на их внешнем образе отражается непосредственно то, что живет в их внутреннем. Первые же, наоборот, в своем внешнем сверхчувственном явлении не обнаруживают непосредственно своего внутреннего. По отношению к этим существам у ясновидящего возникает чувство как к чему-то отталкивающему, как к чему-то, от чего хотелось бы уйти, как к чему-то гнетущему, чему-то, могущему стать невыносимо противным.
Можно, таким образом, различать двоякого рода существ: таких, которые полны желания показывать, открыто выявлять наружу свое внутреннее — если можно так выразиться, — и таких, которые вызывают мысль: то, что они показывают, представляет из себя нечто искаженное, потому что то, что внутри их, не выходит наружу, оно сокрыто. Когда в мире чувств один человек умеет быть скрытным, а у другого все тотчас же и на языке, то нельзя в такой же степени говорить, что они отличаются друг от друга по своей природе, как мы это делаем в сверхчувственных мирах. Они отличаются друг от друга лицом, внешностью, но не своей природой.
В сверхчувственных мирах это два различных класса существ: одни существа, которые все открывают, что у них на душе, и другие, которые ничего не показывают. И вот, если в сверхчувственных мирах мы захотим пользоваться выражениями «прекрасно» и «дурно» приблизительно в том смысле, какой придаем этим выражениям в чувственном мире, то должны применять их к этим двум классам. Называя прекрасными те сущности, которые все показывают, ясновидящий испытывает по отношению к ним такое же чувство, как перед прекрасной картиной. И наоборот, как нечто весьма некрасивое (дурное) ощущаются те существа, которые своего внутреннего не выявляют во внешнем.
Прекрасное и дурное связаны, если можно так выразиться, с основной природой этих существ. Какое это имеет следствие? Когда ясновидческое сознание входит в мир, в котором принуждено получать такие ощущения по отношению к прекрасному и дурному, то оно должно вообще весьма многое изменить во всем своем способе ощущений. Совершенно естественно, что ясновидящий находит прекрасной ту сущность, которая открыто показывает все, что находится в ее внутреннем. Однако тут же непосредственно навязчиво появляется у ясновидящего и такая мысль: чтобы эта сущность была прекрасной, она должна быть вместе и откровенна, и честна. Она прекрасна, потому что ничего не скрывает, потому что отражает на своем облике все, что имеет в себе.
Когда вступаешь в сверхчувственные миры, то понятия «правдиво» и «прекрасно» представляют из себя одно и то же. Существо, не открывающее своего внутреннего, дурно, некрасиво. Это тотчас же ощущает ясновидческое сознание. Но оно ощущает и еще нечто иное. Не показывая того, что должно было бы показать это существо, которое видит ясновидящий, оно лжет. Дурное, некрасивое является вместе с тем лживым. Правдивое, откровенное, честное является вместе с тем прекрасным, а лживое — некрасивым. Таким образом, в сверхчувственном мире различие правдивого и прекрасного, с одной стороны, и дурного и лживого — с другой, утрачивает всякое значение.
Таким образом, когда имеется ощущение, что какое-нибудь существо в сверхчувственном мире не откровенно, то необходимо говорить, что это существо надо назвать дурным (некрасивым). Из этого легко усмотреть, что когда попадаешь в более высокие миры, то понятия морального и эстетического вступают друг с другом в связь. То обстоятельство, что раздельные в физическом чувственном мире понятия сочетаются, сливаются при восхождении в сверхчувственные миры, является своеобразной особенностью восхождения в сверхчувственные миры. Когда хочешь пользоваться обозначениями чувственного мира для сверхчувственных существ, то необходимо поэтому приобрести иные способы ощущений. Почти всегда эти вещи приходится изображать более простыми, более приближенными к чувственному миру, к чувственному сознанию, чем это отвечает правильному изображению.
Я только что указал, как связаны понятия «истинное, откровенное, прекрасное», с одной стороны, и «дурное, лживое» — с другой. К этому надо добавить еще нечто иное. Проникая в сверхчувственные миры, встречаешь там сущность, которая соответственно понятиям, приобретенным в чувственной жизни, может считаться прекрасной сущностью, может считаться даже великолепной, сияющей, роскошнейшей сущностью. И вот она перед нами. Не доказано однако еще, что она вместе с тем хорошая, добрая сущность; она может быть злой и вместе с тем являться нам в великолепнейшем ангельском образе. В соответствии с понятием, создавшемся в чувственном мире, сущность эту считают прекрасной. Да и можно ли было думать иначе? Ведь если бы образ этот явился в чувственном мире, то с полным основанием он мог бы считаться «прекрасным».
Между тем, сущность эта может быть на самом деле самой скверной, какая только может быть. И, несмотря на это, она может быть названа прекрасной, если держаться понятия чувственного мира. А между тем это может быть совершенно злая сущность, которая таит в себе злобу и неправду и открыто проявляет их, является «дьяволом в образе ангела». В сверхчувственном мире это вполне возможно. Различными способами, о которых мы еще будем говорить, можно, однако, сделать так, что ясновидящему сознанию подоснова всего этого вскроется. Итак, мы имеем перед собой ангельский облик. И если мы достигли того, что можем продолжать думать при сверхчувственном созерцании, то можем сказать себе: ты не должен обманываться тем, что видишь перед собой ангела или вообще какой-нибудь блестящий образ: может быть, это — ангел, но, может быть, — это черт.
Тут надо приступить к тому, что часто необходимо делать, когда восходишь в высшие миры — надо приступить к основательному самонаблюдению. Надо хорошенько обдумать, исследовать — много ли имеется в нас самомнения и эгоизма. При этом душа наша проникается большими огорчениями. Но горечь и страдания, которые при этом переносит душа, могут привести к тому, что на короткое время мы очищаемся, освобождаемся от самомнения и эгоизма. И если благодаря этому человек приходит к выводу, сколь мало он свободен от самомнения и сколь много ему необходимо стремиться, чтобы достигнуть этой свободы, тогда весь процесс, происходящий в душевных глубинах, озаряется ярким светом. И если при таком самосозерцании то, на что мы взираем, не пропадет (как это обычно происходит на первых же шагах), то при известных обстоятельствах ангел перестает быть ангелом и принимает весьма гадкие формы.
А мы приходим к тому, что говорим себе: «Этой стоящей перед нами сущности мы дали возможность выявить свою злобу тем, что она обманно показала совершенно иной, не принадлежащий ей облик; тем, что мы прониклись чистыми чувствами, мы, однако, принудили ее показать свой истинный образ». Таким образом, душевный процесс заключает в себе в сверхчувственном мире нечто принудительное: он дает встречающимся в сверхчувственном мире существам возможность обманывать или, наоборот, принуждает их показывать свой истинный облик. В зависимости от того, как мы входим в сверхчувственный мир, какими качествами мы входим в него, так существа сверхчувственного мира и являются нам. Что касается «источника заблуждений», то с ним надо поступать совершенно иначе, чем это обычно происходит. Положим, например, что кто-либо проникает в сверхчувственный мир и описывает встретившиеся там прекрасные вещи. Если вы ему скажете, что он ошибается, то это будет неверно, потому что все это он видел.
Он видел, однако, не то, что увидел бы, если бы сделал так, как я только что описал. Если бы он сделал так, то увидел бы истину. Поэтому надо сказать, что со стороны дьявола прекрасно, когда он является «дьяволом», и в то же время скверно с его стороны, когда он принимает образ ангела. Без таких понятий обойтись невозможно. Главным же образом при проникновении в сверхчувственные миры необходимо отучиться обозначать вещи при помощи тех представлений, которые приобретены в чувственном мире. Если бы человек сохранил представления, приобретенные в чувственном мире, то при виде являющегося ему там образа должен был бы сказать: «Это — прекрасный ангел», после же того сказал бы: «Это — гадкий черт».
Стремясь к верной характеристике явлений, ясновидческое сознание не может так выражаться. Относительно гадкого черта оно должно, напротив, сказать: «Это — прекрасный черт», хотя по понятиям чувственного мира он насквозь гадкий. Достигается это, однако, не тем, что попросту переворачивают вверх ногами все приобретенные в чувственном мире понятия. Это был бы весьма удобный способ. Девакан можно было бы тогда легко описывать: прекрасным было бы все, что в чувственном мире гадко, гадким — все то, что в чувственном мире прекрасно, зеленым — все, что красно, белым — все, что черно, и т.п. Так делать, однако, нельзя.
Новые понятия должны быть усвоены в результате переживания сверхчувственных миров. Они усваиваются так же, как усваивает их в чувственном мире подрастающее дитя: не путем теорий, а в результате переживаний приобретаются они и постепенно приходят к тому, что находят вполне естественным, говоря языком сверхчувственных миров, называть прекрасным черта, который является в образе черта. Такой способ ощущений приобрести необходимо, когда желаешь по-настоящему ориентироваться в сверхчувственных мирах, когда желаешь познавать их и вращаться в них. Вы можете теперь легко составить себе представление, что имеется в виду, когда упрощенным образом говорят: «С одной стороны мы имеем чувственный мир и с другой стороны — сверхчувственные миры; тут через соответствующую границу переходят из чувственного мира в сверхчувственные миры».
Если войти туда со всем тем, что приобретено в чувственном бытии, если применять там представления, понятия, идеи, которые получены в чувственном мире, то все будет невпопад. Все будет видно вкривь и вкось. На границе все должно быть основательно выучено заново и, притом не только теоретически, но жизненно. Там вообще нельзя пользоваться представлениями, приобретенными в чувственном мире: их надо оставить на границе. Вы видите, таким образом, что на границе приходится оставлять весьма многое, с чем мы внутренне тесно связаны в мире чувственного бытия, и мне хотелось бы теперь описать вам это конкретно-наглядно, а не теоретически.
Допустим, что кто-нибудь приобрел способность перешагнуть означенную границу из чувственного в сверхчувственный мир. На границе он спрашивает себя: «Что мне теперь оставить, если я хочу узнать сверхчувственный мир?» Если у него есть достаточная степень самосознания, то он может сказать себе так: «Я, собственно, должен оставить все, что пережил, выучил, приобрел в различных земных воплощениях, начиная от зачатков земного развития до теперешнего времени. Все это я должен здесь отложить в сторону, потому что в мире, в который я вступаю, все это не имеет смысла». Легко говорить подобные вещи, легко слушать их, легко выражать их в отвлеченных понятиях.
Но ведь все эти переживания, чувствования, ощущения образуют целый внутренний мир; и надо сбросить все это, как сбрасывается платье, и только тогда войти в мир, в котором оно не имеет значения. И вот, если живо испытываешь это ощущение, тогда приобретаешь действительно живой опыт, не связанный с теориями; такой живой опыт мы имеем в чувственном мире, когда сталкиваемся с реальной личностью, знакомимся с нею, вступаем в отношения с ней, знакомимся не на основе созданных нами понятий, а живя с нею действительно общей жизнью. Так, на границе между чувственным бытием и духовным встречаешь не систему понятий, а реальность, которая только производит такое действие, как сверхчувственная реальность, но так конкретно, так жизненно, как человек.
Это и есть Страж Порога. Он — перед нами; он — конкретная, реальная сущность. И когда с нею знакомишься, узнаешь ее как сущность, относящуюся к той категории, которая известным образом жила, начиная с зачатия земного развития, совместной жизнью, но не прошла вместе с другими через то, что переживается духовными существами. Это та сущность, которая в драме-мистерии «Страж Порога» драматизируется следующими словами: «Знакомо тебе, который этого царства порог должен охранять с начала земного развития, то, что необходимо, чтобы войти в него существам, которые принадлежат твоему времени и твоей породе». Вот это «твоему времени и твоей породе» и является тем, что вытекает из существа дела. Иные времена и иной склад имеют люди; иному складу и иным временам принадлежат существа, которые шли отдельно от путей человечества с начала развития Земли.
Тут мы сталкиваемся с сущностью, относительно которой говорим себе: «Передо мною сущность, которая испытывает и переживает весьма многое в мире, однако тем, что на Земле переживается как любовь, страдания и мука, она не интересуется; не интересуется она также и тем, что переживается на Земле как ошибки и аморальность. Она не знает и ничего не желает знать, что происходило в человеческом существе до сих пор». Христианское предание выражает это следующими словами: «Перед тайной человеческого становления эти сущности скрывали свое лицо». Целый мир заключается в различии между этими сущностями и человеческими существами. Тут наступает ощущение, которое получается непосредственно так же, как мы непосредственно ощущаем, что у человека — белокурые волосы.
Ощущение это такого рода: «Благодаря тому, что ты прошел через культуры Земли, у тебя по необходимости появились несовершенства; тебе необходимо поэтому возвратиться снова к первоначальному состоянию, снова найти на Земле путь, и эта сущность может тебе это показать, потому что она не приняла твоих ошибок». После этого стоящая перед нами сущность становится как бы настоящим упреком, громадным, грандиозным упреком. Упрек этот побуждает нас стать тем, чем мы не являемся. Все это стоящая перед нами сущность показывает нам живейшим образом, и мы чувствуем, что в этой сущности нас наполняет знание того, чем мы являемся и чем мы не являемся.
Сущность эта принадлежит к классу архангелов. Встреча с ним является совершенно реальной, и у человека тотчас возникает перед глазами картина того, чем он стал в качестве земного человека, жившего в чувственном мире. Вместе с тем это является самосознанием в истинном широком смысле слова: человек видит самого себя, каков он есть и каким он должен будет быть. Для такого созерцания у человека, однако, не всегда имеются необходимые свойства. Сегодня я говорил только о мире понятий и представлений, которые должны быть оставлены. Многое другое должно быть, кроме того, оставлено. Прежде чем дойдешь до Стража Порога, должно быть, собственно, сброшено все, что нам известно в себе. Чтобы это, однако, сделать, необходимо иметь еще нечто. И в этом-то все и заключается.
Необходимость оставить все на границе вызывает внутреннее переживание, для которого надо иметь достаточно силы. Подготовка ясновидения и доведения его до этой степени развития должна состоять, при правильной тренировке (при правильной тренировке нельзя говорить об опасностях, потому что правильная тренировка устраняет опасности), в том, что человек приучается выносить то, что при обычных условиях было бы жутко. Подготовка должна дать человеку выдержанность, потому что она является основной силой для всех дальнейших переживаний. В обыденной жизни человек не в силах вынести всего того, что ему приходится вынести, когда он стоит перед Стражем Порога, потому что со Стражем Порога связано нечто в высшей степени необычайное, что может быть верно понято только при оценке его с точки зрения сверхчувственного мира.
Человек таков, что в нем всегда происходит деятельная работа сверхчувственного мира, только он ничего не знает об этом. Когда мы думаем, ощущаем, волим, то наряду с этим протекает работа астрального тела и поддерживается связь с астральным миром. Человеку ничего, однако, об этом не известно, потому что если бы он знал, что такое его тело, то не мог бы этого вынести — он был бы ошеломлен. Поэтому если человек встречает эту сущность, не будучи в достаточной степени подготовлен, то она скрывает от него все это и сама скрывается от его взора. Она задергивает занавес перед сверхчувственным миром. Она должна это делать для защиты человека, потому что, находясь в чувственном мире, человек не мог бы вынести этого вида.
Тут мы, таким образом, видим в качестве непосредственного природного порядка такое понятие, какое в чувственном бытии можно было бы оценивать только с нравственной точки зрения. Защита человека от созерцания сверхчувственного мира, сохранение его в том состоянии, в котором он находится, прежде чем подготовлен в достаточной степени к сверхчувственному миру, является функцией Стража Порога. Мы попробовали, таким образом, дать некоторые представления, которые могли бы нас подвести ближе к понятию о Страже Порога.
Такие представления, понятия, идеи и переживания я пытался представить в одной маленькой книжке, которая будет предложена вашему вниманию в ближайшие дни; наряду с лекциями она может быть вам весьма полезной. Она распадается на 8 медитаций, и если читатель проделает их, то получит нечто весьма существенное для своей духовной жизни. Я пытался характеризовать некоторые представления, которые могут нас привести к Стражу Порога. Исходя из них, мы ознакомимся с некоторыми точками зрения, чтобы затем еще глубже проникнуть в понимание Сущности Христа и христианского посвящения.
См. также:
- Рудольф Штайнер. О посвящении. О вечности и мгновении. 1-я лекция, часть 1
- Рудольф Штайнер. О посвящении. О вечности и мгновении. 1-я лекция, часть 2
- Рудольф Штайнер. О посвящении. О вечности и мгновении. 2-я лекция, часть 1
- Рудольф Штайнер. О посвящении. О вечности и мгновении. 2-я лекция, часть 2
- Рудольф Штайнер. О посвящении. О вечности и мгновении. 3-я лекция, часть 1
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
Благодаря интуитивному познанию, которое обнаруживается у нас в сверхчувственных мирах, мы можем относительно одной группы существ, которых видим перед собой, сказать так: «Существо, на которое ты смотришь, обладает волею проявлять наружу, в своем внешнем, все, что находится внутри его». Предположим, что у этого существа световое элементарное тело, что это существо относится к тем, которые не воплощаются в чувственном мире, а получают световое тело в высших мирах и т.п. Это световое тело может выражать то, чем оно является в своем внутреннем.
Не так в чувственном мире, где люди могут скрывать свои чувства и ощущения и могут говорить: «То, что живет в моей душе, я могу скрыть; мои чувства — это мое». С другими существами в сверхчувственном мире дело обстоит иначе: на их внешнем образе отражается непосредственно то, что живет в их внутреннем. Первые же, наоборот, в своем внешнем сверхчувственном явлении не обнаруживают непосредственно своего внутреннего. По отношению к этим существам у ясновидящего возникает чувство как к чему-то отталкивающему, как к чему-то, от чего хотелось бы уйти, как к чему-то гнетущему, чему-то, могущему стать невыносимо противным.
Можно, таким образом, различать двоякого рода существ: таких, которые полны желания показывать, открыто выявлять наружу свое внутреннее — если можно так выразиться, — и таких, которые вызывают мысль: то, что они показывают, представляет из себя нечто искаженное, потому что то, что внутри их, не выходит наружу, оно сокрыто. Когда в мире чувств один человек умеет быть скрытным, а у другого все тотчас же и на языке, то нельзя в такой же степени говорить, что они отличаются друг от друга по своей природе, как мы это делаем в сверхчувственных мирах. Они отличаются друг от друга лицом, внешностью, но не своей природой.
В сверхчувственных мирах это два различных класса существ: одни существа, которые все открывают, что у них на душе, и другие, которые ничего не показывают. И вот, если в сверхчувственных мирах мы захотим пользоваться выражениями «прекрасно» и «дурно» приблизительно в том смысле, какой придаем этим выражениям в чувственном мире, то должны применять их к этим двум классам. Называя прекрасными те сущности, которые все показывают, ясновидящий испытывает по отношению к ним такое же чувство, как перед прекрасной картиной. И наоборот, как нечто весьма некрасивое (дурное) ощущаются те существа, которые своего внутреннего не выявляют во внешнем.
Прекрасное и дурное связаны, если можно так выразиться, с основной природой этих существ. Какое это имеет следствие? Когда ясновидческое сознание входит в мир, в котором принуждено получать такие ощущения по отношению к прекрасному и дурному, то оно должно вообще весьма многое изменить во всем своем способе ощущений. Совершенно естественно, что ясновидящий находит прекрасной ту сущность, которая открыто показывает все, что находится в ее внутреннем. Однако тут же непосредственно навязчиво появляется у ясновидящего и такая мысль: чтобы эта сущность была прекрасной, она должна быть вместе и откровенна, и честна. Она прекрасна, потому что ничего не скрывает, потому что отражает на своем облике все, что имеет в себе.
Когда вступаешь в сверхчувственные миры, то понятия «правдиво» и «прекрасно» представляют из себя одно и то же. Существо, не открывающее своего внутреннего, дурно, некрасиво. Это тотчас же ощущает ясновидческое сознание. Но оно ощущает и еще нечто иное. Не показывая того, что должно было бы показать это существо, которое видит ясновидящий, оно лжет. Дурное, некрасивое является вместе с тем лживым. Правдивое, откровенное, честное является вместе с тем прекрасным, а лживое — некрасивым. Таким образом, в сверхчувственном мире различие правдивого и прекрасного, с одной стороны, и дурного и лживого — с другой, утрачивает всякое значение.
Таким образом, когда имеется ощущение, что какое-нибудь существо в сверхчувственном мире не откровенно, то необходимо говорить, что это существо надо назвать дурным (некрасивым). Из этого легко усмотреть, что когда попадаешь в более высокие миры, то понятия морального и эстетического вступают друг с другом в связь. То обстоятельство, что раздельные в физическом чувственном мире понятия сочетаются, сливаются при восхождении в сверхчувственные миры, является своеобразной особенностью восхождения в сверхчувственные миры. Когда хочешь пользоваться обозначениями чувственного мира для сверхчувственных существ, то необходимо поэтому приобрести иные способы ощущений. Почти всегда эти вещи приходится изображать более простыми, более приближенными к чувственному миру, к чувственному сознанию, чем это отвечает правильному изображению.
Я только что указал, как связаны понятия «истинное, откровенное, прекрасное», с одной стороны, и «дурное, лживое» — с другой. К этому надо добавить еще нечто иное. Проникая в сверхчувственные миры, встречаешь там сущность, которая соответственно понятиям, приобретенным в чувственной жизни, может считаться прекрасной сущностью, может считаться даже великолепной, сияющей, роскошнейшей сущностью. И вот она перед нами. Не доказано однако еще, что она вместе с тем хорошая, добрая сущность; она может быть злой и вместе с тем являться нам в великолепнейшем ангельском образе. В соответствии с понятием, создавшемся в чувственном мире, сущность эту считают прекрасной. Да и можно ли было думать иначе? Ведь если бы образ этот явился в чувственном мире, то с полным основанием он мог бы считаться «прекрасным».
Между тем, сущность эта может быть на самом деле самой скверной, какая только может быть. И, несмотря на это, она может быть названа прекрасной, если держаться понятия чувственного мира. А между тем это может быть совершенно злая сущность, которая таит в себе злобу и неправду и открыто проявляет их, является «дьяволом в образе ангела». В сверхчувственном мире это вполне возможно. Различными способами, о которых мы еще будем говорить, можно, однако, сделать так, что ясновидящему сознанию подоснова всего этого вскроется. Итак, мы имеем перед собой ангельский облик. И если мы достигли того, что можем продолжать думать при сверхчувственном созерцании, то можем сказать себе: ты не должен обманываться тем, что видишь перед собой ангела или вообще какой-нибудь блестящий образ: может быть, это — ангел, но, может быть, — это черт.
Тут надо приступить к тому, что часто необходимо делать, когда восходишь в высшие миры — надо приступить к основательному самонаблюдению. Надо хорошенько обдумать, исследовать — много ли имеется в нас самомнения и эгоизма. При этом душа наша проникается большими огорчениями. Но горечь и страдания, которые при этом переносит душа, могут привести к тому, что на короткое время мы очищаемся, освобождаемся от самомнения и эгоизма. И если благодаря этому человек приходит к выводу, сколь мало он свободен от самомнения и сколь много ему необходимо стремиться, чтобы достигнуть этой свободы, тогда весь процесс, происходящий в душевных глубинах, озаряется ярким светом. И если при таком самосозерцании то, на что мы взираем, не пропадет (как это обычно происходит на первых же шагах), то при известных обстоятельствах ангел перестает быть ангелом и принимает весьма гадкие формы.
А мы приходим к тому, что говорим себе: «Этой стоящей перед нами сущности мы дали возможность выявить свою злобу тем, что она обманно показала совершенно иной, не принадлежащий ей облик; тем, что мы прониклись чистыми чувствами, мы, однако, принудили ее показать свой истинный образ». Таким образом, душевный процесс заключает в себе в сверхчувственном мире нечто принудительное: он дает встречающимся в сверхчувственном мире существам возможность обманывать или, наоборот, принуждает их показывать свой истинный облик. В зависимости от того, как мы входим в сверхчувственный мир, какими качествами мы входим в него, так существа сверхчувственного мира и являются нам. Что касается «источника заблуждений», то с ним надо поступать совершенно иначе, чем это обычно происходит. Положим, например, что кто-либо проникает в сверхчувственный мир и описывает встретившиеся там прекрасные вещи. Если вы ему скажете, что он ошибается, то это будет неверно, потому что все это он видел.
Он видел, однако, не то, что увидел бы, если бы сделал так, как я только что описал. Если бы он сделал так, то увидел бы истину. Поэтому надо сказать, что со стороны дьявола прекрасно, когда он является «дьяволом», и в то же время скверно с его стороны, когда он принимает образ ангела. Без таких понятий обойтись невозможно. Главным же образом при проникновении в сверхчувственные миры необходимо отучиться обозначать вещи при помощи тех представлений, которые приобретены в чувственном мире. Если бы человек сохранил представления, приобретенные в чувственном мире, то при виде являющегося ему там образа должен был бы сказать: «Это — прекрасный ангел», после же того сказал бы: «Это — гадкий черт».
Стремясь к верной характеристике явлений, ясновидческое сознание не может так выражаться. Относительно гадкого черта оно должно, напротив, сказать: «Это — прекрасный черт», хотя по понятиям чувственного мира он насквозь гадкий. Достигается это, однако, не тем, что попросту переворачивают вверх ногами все приобретенные в чувственном мире понятия. Это был бы весьма удобный способ. Девакан можно было бы тогда легко описывать: прекрасным было бы все, что в чувственном мире гадко, гадким — все то, что в чувственном мире прекрасно, зеленым — все, что красно, белым — все, что черно, и т.п. Так делать, однако, нельзя.
Новые понятия должны быть усвоены в результате переживания сверхчувственных миров. Они усваиваются так же, как усваивает их в чувственном мире подрастающее дитя: не путем теорий, а в результате переживаний приобретаются они и постепенно приходят к тому, что находят вполне естественным, говоря языком сверхчувственных миров, называть прекрасным черта, который является в образе черта. Такой способ ощущений приобрести необходимо, когда желаешь по-настоящему ориентироваться в сверхчувственных мирах, когда желаешь познавать их и вращаться в них. Вы можете теперь легко составить себе представление, что имеется в виду, когда упрощенным образом говорят: «С одной стороны мы имеем чувственный мир и с другой стороны — сверхчувственные миры; тут через соответствующую границу переходят из чувственного мира в сверхчувственные миры».
Если войти туда со всем тем, что приобретено в чувственном бытии, если применять там представления, понятия, идеи, которые получены в чувственном мире, то все будет невпопад. Все будет видно вкривь и вкось. На границе все должно быть основательно выучено заново и, притом не только теоретически, но жизненно. Там вообще нельзя пользоваться представлениями, приобретенными в чувственном мире: их надо оставить на границе. Вы видите, таким образом, что на границе приходится оставлять весьма многое, с чем мы внутренне тесно связаны в мире чувственного бытия, и мне хотелось бы теперь описать вам это конкретно-наглядно, а не теоретически.
Допустим, что кто-нибудь приобрел способность перешагнуть означенную границу из чувственного в сверхчувственный мир. На границе он спрашивает себя: «Что мне теперь оставить, если я хочу узнать сверхчувственный мир?» Если у него есть достаточная степень самосознания, то он может сказать себе так: «Я, собственно, должен оставить все, что пережил, выучил, приобрел в различных земных воплощениях, начиная от зачатков земного развития до теперешнего времени. Все это я должен здесь отложить в сторону, потому что в мире, в который я вступаю, все это не имеет смысла». Легко говорить подобные вещи, легко слушать их, легко выражать их в отвлеченных понятиях.
Но ведь все эти переживания, чувствования, ощущения образуют целый внутренний мир; и надо сбросить все это, как сбрасывается платье, и только тогда войти в мир, в котором оно не имеет значения. И вот, если живо испытываешь это ощущение, тогда приобретаешь действительно живой опыт, не связанный с теориями; такой живой опыт мы имеем в чувственном мире, когда сталкиваемся с реальной личностью, знакомимся с нею, вступаем в отношения с ней, знакомимся не на основе созданных нами понятий, а живя с нею действительно общей жизнью. Так, на границе между чувственным бытием и духовным встречаешь не систему понятий, а реальность, которая только производит такое действие, как сверхчувственная реальность, но так конкретно, так жизненно, как человек.
Это и есть Страж Порога. Он — перед нами; он — конкретная, реальная сущность. И когда с нею знакомишься, узнаешь ее как сущность, относящуюся к той категории, которая известным образом жила, начиная с зачатия земного развития, совместной жизнью, но не прошла вместе с другими через то, что переживается духовными существами. Это та сущность, которая в драме-мистерии «Страж Порога» драматизируется следующими словами: «Знакомо тебе, который этого царства порог должен охранять с начала земного развития, то, что необходимо, чтобы войти в него существам, которые принадлежат твоему времени и твоей породе». Вот это «твоему времени и твоей породе» и является тем, что вытекает из существа дела. Иные времена и иной склад имеют люди; иному складу и иным временам принадлежат существа, которые шли отдельно от путей человечества с начала развития Земли.
Тут мы сталкиваемся с сущностью, относительно которой говорим себе: «Передо мною сущность, которая испытывает и переживает весьма многое в мире, однако тем, что на Земле переживается как любовь, страдания и мука, она не интересуется; не интересуется она также и тем, что переживается на Земле как ошибки и аморальность. Она не знает и ничего не желает знать, что происходило в человеческом существе до сих пор». Христианское предание выражает это следующими словами: «Перед тайной человеческого становления эти сущности скрывали свое лицо». Целый мир заключается в различии между этими сущностями и человеческими существами. Тут наступает ощущение, которое получается непосредственно так же, как мы непосредственно ощущаем, что у человека — белокурые волосы.
Ощущение это такого рода: «Благодаря тому, что ты прошел через культуры Земли, у тебя по необходимости появились несовершенства; тебе необходимо поэтому возвратиться снова к первоначальному состоянию, снова найти на Земле путь, и эта сущность может тебе это показать, потому что она не приняла твоих ошибок». После этого стоящая перед нами сущность становится как бы настоящим упреком, громадным, грандиозным упреком. Упрек этот побуждает нас стать тем, чем мы не являемся. Все это стоящая перед нами сущность показывает нам живейшим образом, и мы чувствуем, что в этой сущности нас наполняет знание того, чем мы являемся и чем мы не являемся.
Сущность эта принадлежит к классу архангелов. Встреча с ним является совершенно реальной, и у человека тотчас возникает перед глазами картина того, чем он стал в качестве земного человека, жившего в чувственном мире. Вместе с тем это является самосознанием в истинном широком смысле слова: человек видит самого себя, каков он есть и каким он должен будет быть. Для такого созерцания у человека, однако, не всегда имеются необходимые свойства. Сегодня я говорил только о мире понятий и представлений, которые должны быть оставлены. Многое другое должно быть, кроме того, оставлено. Прежде чем дойдешь до Стража Порога, должно быть, собственно, сброшено все, что нам известно в себе. Чтобы это, однако, сделать, необходимо иметь еще нечто. И в этом-то все и заключается.
Необходимость оставить все на границе вызывает внутреннее переживание, для которого надо иметь достаточно силы. Подготовка ясновидения и доведения его до этой степени развития должна состоять, при правильной тренировке (при правильной тренировке нельзя говорить об опасностях, потому что правильная тренировка устраняет опасности), в том, что человек приучается выносить то, что при обычных условиях было бы жутко. Подготовка должна дать человеку выдержанность, потому что она является основной силой для всех дальнейших переживаний. В обыденной жизни человек не в силах вынести всего того, что ему приходится вынести, когда он стоит перед Стражем Порога, потому что со Стражем Порога связано нечто в высшей степени необычайное, что может быть верно понято только при оценке его с точки зрения сверхчувственного мира.
Человек таков, что в нем всегда происходит деятельная работа сверхчувственного мира, только он ничего не знает об этом. Когда мы думаем, ощущаем, волим, то наряду с этим протекает работа астрального тела и поддерживается связь с астральным миром. Человеку ничего, однако, об этом не известно, потому что если бы он знал, что такое его тело, то не мог бы этого вынести — он был бы ошеломлен. Поэтому если человек встречает эту сущность, не будучи в достаточной степени подготовлен, то она скрывает от него все это и сама скрывается от его взора. Она задергивает занавес перед сверхчувственным миром. Она должна это делать для защиты человека, потому что, находясь в чувственном мире, человек не мог бы вынести этого вида.
Тут мы, таким образом, видим в качестве непосредственного природного порядка такое понятие, какое в чувственном бытии можно было бы оценивать только с нравственной точки зрения. Защита человека от созерцания сверхчувственного мира, сохранение его в том состоянии, в котором он находится, прежде чем подготовлен в достаточной степени к сверхчувственному миру, является функцией Стража Порога. Мы попробовали, таким образом, дать некоторые представления, которые могли бы нас подвести ближе к понятию о Страже Порога.
Такие представления, понятия, идеи и переживания я пытался представить в одной маленькой книжке, которая будет предложена вашему вниманию в ближайшие дни; наряду с лекциями она может быть вам весьма полезной. Она распадается на 8 медитаций, и если читатель проделает их, то получит нечто весьма существенное для своей духовной жизни. Я пытался характеризовать некоторые представления, которые могут нас привести к Стражу Порога. Исходя из них, мы ознакомимся с некоторыми точками зрения, чтобы затем еще глубже проникнуть в понимание Сущности Христа и христианского посвящения.
См. также:
- Рудольф Штайнер. О посвящении. О вечности и мгновении. 1-я лекция, часть 1
- Рудольф Штайнер. О посвящении. О вечности и мгновении. 1-я лекция, часть 2
- Рудольф Штайнер. О посвящении. О вечности и мгновении. 2-я лекция, часть 1
- Рудольф Штайнер. О посвящении. О вечности и мгновении. 2-я лекция, часть 2
- Рудольф Штайнер. О посвящении. О вечности и мгновении. 3-я лекция, часть 1
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
06.11.2018, 483 просмотра.