Кто не делится найденным, подобен свету в дупле секвойи (древняя индейская пословица)
Версия для печати
Библиографическая запись:
Древнейшие языковые связи славян с германцами. — Текст : электронный // Myfilology.ru – информационный филологический ресурс : [сайт]. – URL: https://myfilology.ru//slavyanskaya_philologiya/drevneishie-iazykovye-sviazi-slavian-s-germantsami/ (дата обращения: 26.04.2024)
Древнейшие языковые связи славян с германцами
Содержание
Славянские языки — языки славян, живущих главным образом на территории Европы и Азии. Число говорящих на славянских языках свыше 130 млн. человек (1970, оценка).
Современные славянские языки принято делить на 3 группы:
- восточнославянскую (русский, украинский, белорусский языки),
- южнославянскую (болгарский, македонский, сербо-хорватский, словенский языки)
- западнославянскую (чешский, словацкий, польский с кашубским диалектом, верхне- и нижнелужицкий языки).
Славянские языки, представляя собой близкородственную группу, принадлежат к семье индоевропейских языков (среди которых наиболее близки балтийским языкам). Близость славянских языков обнаруживается в словарном составе, общем происхождении многих слов, корней, морфем, в синтаксисе и семантике, системе регулярных звукосоответствий и др. Различия — материальные и типологические — обусловлены тысячелетним развитием этих языков в разных условиях.
После распада индоевропейского языкового единства славяне долгое время представляли этническое целое с одним племенным языком, называемым праславянским — родоначальником всех славянских языков. Его история была более длительной, нежели история отдельных славянских языков: несколько тысячелетий праславянский язык был единым языком славян. Диалектные разновидности начинают проявляться лишь в последнее тысячелетие его существования (конец 1-го тыс. до н. э. и 1-е тыс. н. э.)
Славяне вступали в отношения с различными индоевропейскими племенами: с древними балтами, главным образом с пруссами и ятвягами (длительный контакт), с иранцами (контакт более слабый).
Славяно-германские контакты начались в 1—2 вв. н. э. и были достаточно интенсивными. Из неиндоевропейских особенно значительные были связи с угро-финским и тюркскими языками. Все эти контакты в разной степени отражены в словарном составе праславянского языка.
Поскольку обнаруживаются особые славяно-германские и славяно-иранские языковые связи, из языков, подлежащих сравнению с общеславянским языком, на первом месте стоят германские и иранские языки.
В первом тысячелетии нашей эры территория праславянского языка продолжала расширяться. Славяне появились в северных районах Восточной Европы, в центре Западной Европы, на Балканах, в Малой Азии. При колонизации различных новых территорий могла происходить ассимиляция неславянского населения славянами. Это оказало влияние на формирование ряда особенностей славянских языков. В некоторых районах Европы славяне сами ассимилировались и стали субстратом для неславянских языков. Восточные диалекты немецкого языка, где субстратом были славянские языки, содержат немало особенностей славянской речи.
Если затрагивать проблему прародины славян, то здесь широко используются данные языкознания. Лингвисты установили: в общеславянском языке, если таковой действительно существовал, есть заимствования из языков балтских, иранских, угро-финских, германских, фракийских и кельто-иллирийских (Vana 1983: 25; Седов 1979, рис.1). Значит, славяне должны были бы занимать территории, лежащие
лингвисты только своими средствами не в состоянии установить, когда на протяжении тысячелетий все упомянутые контакты осуществлялись и были ли они одновременны и одноразовы. Границы же распространения носителей тех или иных языков со временем могли существенно меняться, и вряд ли стоит опираться на представления об их нынешних ареалах.
Вопрос о славяно-германских языковых связях.
Большое значение для изучения ранних славян имеют результаты исследований в области славяно-германских языковых отношений. Над этой проблемой работали многие лингвисты, в частности финский ученый В. Кипарский. На основании своих изысканий и результатов, полученных предшественниками, он показал длительность контактов праславян с германскими племенами. В. Кипарским были выделены и охарактеризованы несколько слоев общеславянских заимствований из германских языков. Древнейший период относится еще к прагерманскому периоду. Следующий этап характеризуется лексическими заимствованиями, относящимися ко времени от III в. до н. э. (то есть после первого передвижения согласных в германском). Выделяется также серия слов, попавших в праславянский язык из готского; слой, отражающий контакты праславян с носителями западногерманских диалектов, и слой, фиксирующий балкано-германские контакты славян.
Древнейший период славяно-германского языкового взаимодействия, относимый к середине I тыс. до н. э., был объектом монографического исследования В. В. Мартынова. Им были описаны лексические заимствования из прагерманского в праславянский и лексемы, поступившие из праславянского в прагерманский. Контакты славян с древним германским миром выявляются не только по лексическим, но и по иным языковым данным. Всё это свидетельствует о том, что на раннем этапе своей истории славяне проживали по соседству с германскими племенами, территория которых надежно локализуется в Ютландии и смежных землях материковой Европы от нижнего Рейна до Одера.
Недавно В. В. Мартынов на основе древнеанглийских языковых данных выделил и описал 18 лексем, проникших от праславян к носителям западногерманских диалектов. Они свидетельствуют о непосредственных и некратковременных контактах славян с племенами англов и саксов до их миграции в V в. на Британские острова. Проживание последних в первой половине I тыс. н. э. в Южной Ютландии и Нижнем Приэльбье не подлежит сомнению. Очевидно, контакты праславян с выделившейся из прагерманского западногерманской группой племен могли иметь место только
Контактировали ли праславяне непосредственно с прагерманцами, является спорным вопросом. Период взаимодействия праславян с прагерманцами В. В. Мартынов, придерживавшийся автохтонной (Висло-Одерской) гипотезы славянской прародины, датирует V—III вв. до н. э. и локализует это взаимодействие в бассейне Одры. Напротив, С. Пронк-Тьетхофф, автохтонную гипотезу критикующий, полагает, что раньше эпохи миграции готов славяне не могли оказаться в контакте с германцами
Славяно-германские языковые изоглоссы восходят к временам, когда ни собственно славянских, ни собственно германских языковых групп еще не существовало; эти изоглоссы обычно не являются специфичными только для германцев и славян и находят в себе соответствие в других индоевропейских языковых областях. Однозначных свидетельств в пользу непосредственных контактов древних славянских и германских племен в века, предшествующие началу нашей эры, не имеется. Н.С.Чемоданов, исследуя славяно-германские лексические изоглоссы, приходит к выводу, что исконных славяно-германских лексических связей немного, причем почти полностью отсутствуют специальные славяно-германские образования в производственной и социальной терминологии. Неширок круг и германо-балто-славянских лексических изоглосс. В то же время обширны и разнообразны германо-балтийские лексические параллели, связанные с различными сторонами трудовой деятельности, названиями частей тела, болезней, разнообразных явлений природы и т.д.
Если прямые связи между древними германцами и балтийцами оказываются несомненными, то, «судя по данным языка, непосредственный контакт германцев со славянами был установлен очень поздно, может быть, не раньше начала нашего летосчисления».
Известно, что в общеславянском языке имелось много германских заимствований, хотя в исследованиях последнего времени германское происхождение ряда слов отвергается. Однако эти заимствования относятся к поздней эпохе истории общеславянского языка, о чем свидетельствуют как фонетические особенности, так и семантика (термины поздней культуры) многих заимствованных слов: ср. *bl’udo «блюдо»(из гот. biuds «стол»), *kъnezь «князь» (др.в.нем. kuning, др.сев. konunger и т.д.) *kotьlъ «котел» (из гот. katil(u)s), *krьstъ «крест», *krьstiti «крестить» (др.в.нем. Christ, Krist, Crist, «Христос»), *kupiti «купить» (гот. kaupon «торговать», др.в.нем. koufon «покупать»; в германском из лат. caupo, cauponis «содержатель постоялого двора», «шинкарь»), *penedzь «мелкая монета» (др.в.нем. pfenning, др.сев. penningr), *chlebъ «печеный хлеб» (из герм. *hlaiba-, гот. hleifs, др.в.нем. hleib) и т.д.
Иначе дело обстоит с языковыми связями между древними германцами и балтийцами. Эти связи, вопреки Т. Лер-Сплавинскому, оказываются довольно существенными. Н.С.Чемоданов считает, что «германо-балтийский словарь включает значительный слой древних корней, относящихся к ранним этапам германо-балтийской языковой сообщности». К этому словарю относятся названия явлений природы, живых существ, частей тела, орудий труда и т.д. Германо-балтийская лексика явно указывает на то, что балтийцы издревле имели контакт с германцами, в отличие от славян, в древнем языке которых германо-славянские связи не нашли никакого отражения.
Утверждая, что попытки обнаружить славянские заимствования в общегерманском языке не дали никаких результатов, Ф.П. Филин ставит под сомнения этимологические расследования В.В. Мартынова.
Мартынов полагает, что общеслав. *tynъ «частокол», «забор» не является германским заимствованием, а образовано от *tyti «жиреть», «плотнеть», причем первоначальное значение этого отглагольного образования было «густая растительность», «плотная живая изгородь». С этим значением слово проникло из праславянского в прагерманский. Что же касается кельтского -dunum, то оно не связано с прагерманским *tun-.
Ф. П. Филин утверждает, что в этих предположениях все произвольно. Сближение *tynъ c *tyti основано только на чисто внешнем созвучии, поскольку нельзя доказать, что *tynъ первоначально значило «густая растительность», «плотная живая изгородь»: ни в одном из славянских языков такого не обнаружено. С таким же «основанием» это слово можно сближать и с любым другим созвучным словом. Между тем, семантическая связь между герм. *tun- и слав. *tynъ совершенно очевидна. В.В. Мартынов напрасно приписывает кельт. –dunum значения «высокий песчаный берег», «песчаная насыпь на берегу» и т.п. Кельт. –dunum «город», т.е. «укрепленное место (может быть, и возвышенное), окруженное частоколом». Герм. *tun- также не «изгородь», тем более не «живая изгородь», а «тын», «частокол». Несомненно германцы заимстововали слово у кельтов, о чем ясно свидетельствует герм. d>t, а славяне у германцев (если бы дело обстояло не так, то в славянском было бы *dynъ, но не *tynъ). Принадлежность tynъ к числу германизмов в общеславянском языке ни у кого не вызывает сомнений.
Фантастической является этимология древнего английского snæd, которое, по мнению В.В. Мартынова, через прагерманское *sned восходит к праслав. *sъnedь «пища», «снедь»; в действительности же это слово является образованием от глагола др.англ. snidan (ср. др.сев. snida, др.в.нем. snidan
и т.п. «schneiden»); от этого глагола каузатив др.англ. snæden «принимать пищу». Англосакс. æ происходит здесь не от герм. e, а является умляутом от др.англ. a. Действительная этимология др.англ. snæd- так же прозрачна, как образование русского кус, кусок от кусать! Не менее фантастично предположение и предположение, будто бы западногерм. *den восходит к праслав. *dъno; в англ. denn «пещера», «логовище», н.нем. den «свиная закута» и пр. е позднего происхождения, оно является умляутом от а. Слово имеет германскую и индоевропейскую этимологию (герм. *dan-<индоевроп. *dhan-). На том же уровне стоят и другие этимологии. В.В. Мартынова. Правильно замечает Б.В. Горнунг: «Следы возможного соприкосновения древнейших славян с носителями еще не распавшегося общегерманского языка-основы хотя и допускаются некоторыми исследователями славяно-германских лексикальных связей, однако являются очень сомнительный» [Филин Ф. П. Образование языка восточных славян. М.-Л с.137.]
Таким образом, вопрос славяно-германских заимствований остается не решенным и вызывает споры.
Древнейшие исторические сведения о германцах имеются у греческих и римских писателей, начиная с VI – V вв. до н.э. Свидетельства античных историков и географов, данные современных исследований «дают основание предполагать, что в VI – V вв. до н.э. германские племена занимали северную часть низменности между Эльбой и Одером, полуостров Ютландию и южную Швецию, по преимуществу же – поскольку внутренняя часть страны была покрыта лесами и болотами – морское побережье и долины рек. В нынешней западной, средней и южной германии жили, судя по данным географических названий, кельтские племена» [В.М. Жирмунский История немецкого языка. М., 1956, стр.13]
В эту эпоху контакта между германцами и славянами не было. Контакт этот устанавливается в результате продвижения германских племен (готы, бургунды, вандалы и др.). Согласно схеме расселения германцев по Ф.Энгельсу, руги заняли низовья Одера, готы – низовья Вислы, скиры – область, лежащую южнее готов, бургунды – земли между Одером и Вислой, вандалы – верховья Одера, бастарны – верховья Вислы. Какие племена занимали ранее эти земли, нам не известно. Во всяком случае, вряд ли это были славяне. Если бы это были славяне, то контакт между германцами и славянами в бассейне Одера был бы постоянным, что несомненно сказалось бы на языке. Однако языковые данные пока что свидетельствуют против наличия такого контакта. Славяне, как из этого следует, сталкиваются с германцами после того, как германские племена появляются в указных областях. Следовательно, можно полагать, что в конце I тысячелетия до н.э. славяне еще не появлялись, по крайней мере в заметном количестве, на территории между Одером и Вислой. Как известно, особую роль в древних славяно-германских отношениях сыграли готы.
Во II в. н.э. готы начинают свое передвижение с низовьев Вислы на юг, а в начале III в. они достигают южнорусских степей и распространяются от Днепра до Дуная. Непосредственное соприкосновение готов (и других германских племен) с славянами-венедами стало неизбежным, что и нашло свое отражение в языке.
Еще в начале развития сравнительно-исторического языкознания Цейсс, Гримм, Шлейхер и некоторые другие ученые отмечали особую близость между балтийскими и славянскими языками с одной стороны, и германскими – с другой. Действительно, эти языки объединяются некоторыми особенностями, — правда, далеко не равноценными с точки зрения установления близости между языками. Прежде всего, обычно указывают на совпадение a и o, a и o.
Сам фонетический процесс был общим для славянского, балтийского и германского языков, но результаты этого процесса были различными: в общеславянском языке a и o совпали в o, а a и o в a, тогда как в германских языках a и o совпали в а, а a и o в о, в балтийских языках a и o дали а (как в германских), а a и o совпали в о (как в германских) только частично (в литовских и латышском языках имеется гласный u, восходящий только к o, что свидетельствует об остатках различения исконных a и o). Наиболее достоверным является представление, согласно которому славянские, балтийские и германские языки унаследовали общее для них явление от группы близких диалектов эпохи индоевропейской языковой общинности, однако эта унаследованная особенность развивалась в каждой из языковых групп независимо друг от друга, что подтверждается различием результатов общего фонетического процесса. Н. Ван-Вейк, наоборот, предполагает, что указанное явление совсем позднее и относится к последнему периоду общеславянской эпохи, не приводя, впрочем, каких-либо специальных доказательств в пользу своей гипотезы. В пользу предположения о независимости развития в каждом из языков указанного фонетического процесса, возможно свидетельствует совпадение древних a и o в а в хеттском языке.
Славянские, балтийские и германские языки объединяет наличие в некоторых косвенных падежах именного склонения показателя -m-, которому в других индоевропейских языках соответствует показатель -bh-. Ср., например, в дательном падеже множественного числа: общеслав.
*noktьmъ «ночам», лит. *naktimus, гот. nahtim – др.инд. nahtibhyach, лат. noctibus; общеслав. *vьlkomъ «волкам», лит. vilams, гот. wulfam – др.инд. vrkebhyah-, и т.д. Показатель -bh- обычно считается общеиндоевропейским, а -m- славяно-балто-германским новообразованием. Однако возведение -bh- к категории общеиндоевропейских явлений наталкивается на ряд затруднений (отсутствие -bh- в хеттском языке, акцентологические особенности указанных косвенных падежей и др.). Оба показателя, по всей видимости, развились из сочетаний наречного типа в отдельных диалектах еще в эпоху распада индоевропейской языковой общности. Иными словами, новообразование -m- (как и новообразование -bh-) относится к самой начальной ступени истории индоевропейских языковых групп.
Имеются и некоторые другие фонетические, морфологические особенности (впрочем, неодинаковой значимости и разной доказательной силы), которые позволяют говорить об известном контакте между протославянскими, протобалтийскими и протогерманскими племенами, о древнейшей «северо-западной» диалектной зоне. На какой территории осуществлялся этот контакт, вряд ли при теперешнем состоянии науки возможно установить. Если гипотеза южнорусской прародины индоевропейцев правильна, можно предположить, что носители диалектов, входивших в указную зону, были соседями во время их постепенного продвижения на север и северо-запад.
По всей видимости, протобалтийские племена были ближе к протогерманским, чем племена протославянские. Утверждение Т. Лер-Сплавинского, будто бы славяно-германских изоглосс больше, чем балто-германских, основывается на субъективно-произвольных подсчетах. Древнейшие славяно-германские и балто-германские
языковые связи вовсе не свидетельствует в пользу гипотезы, согласно которой древние славяне находились на западе от балтийцев. В работах приверженцев гипотезы германо-балто-славянского единства от Шлейхера до Ф. Шерера, в исследованиях других ученых, нет определения пространственного положения предков славян по отношению к германцам и балтийцам, поскольку для такого определения нет необходимых данных. Нет оснований и говорить о таком единстве. Самое большее, что можно предположить, это наличие в эпоху распада общеиндоевропейского единства определенной диалектной зоны, возникшей в результате контакта между племенами, о котором сказано выше. Впоследствии этот контакт (между германцами, с одной стороны, славянами и балтийцами с другой) нарушается.
Германские заимствования относятся преимущественно к сферам политики (цесарь, король, князь, витязь, крамола), военного дела (полк, броня, шлем, вал, воевода — калька с др.-в.-нем. heri-zogo). Заимствован ряд терминов, связанных с торговлей: названия монет (стлязь, пенязь, цята), мыто, глаголкупить, слово скот (первоначальное значение «деньги, богатство»). Названия предметов обихода (котёл, блюдо, доска в первоначальном значении «стол», миска), домашних животных и растений (осёл, лук, персик, редька), которые в самих германских языках в основном латинского происхождения, говорят о том, что тип культуры, называемый «провинциально-римским» (именно к такому типу относится пражская культура) был воспринят славянами через германское посредство.
Очевидно, через германцев славяне впервые познакомились с христианством, отсюда такие слова как церковь, крест(ить), поп, поганый «язычник», пост (воздержание), милосердный (калька с готск. armahairts или др.-в.-нем. armherz).
В «Этимологическом словаре славянских языков» отвергнут ряд старых германских этимологий (*cedo «ребёнок», *duma, *gredelь «дышло плуга», *glazъ «скала», *xula «хула», *korpъ «карп», *mora «призрак»).
Некоторые германизмы иногда рассматриваются как праславянские, но в связи с тем, что они фиксируются только в одной ветви славянских языков, их можно считать поздними: *bordy «боевой топор», *smoky «смоковница», *škoda «ущерб», *zelsti «возмещать, компенсировать».
Германизмам в праславянском посвящены следующие монографии и статьи: «Старите германски елементи в славянските езици» (1908) С. Младенова, «Slavisch-germanische Lehnwortkunde: eine Studie über die ältesten germanischen Lehnwörter im Slavischen in sprach- und kulturgeschichtlicher Beleuchtung» (1927) А. Стендер-Петерсена, «Die gemeinslavischen Lehnwörter aus dem Germanischen» (1934) В. Кипарского, «Славяно-германское лексическое взаимодействие древнейшей поры» (1963) В. В. Мартынова, «Germanische Lehnwörter im Urslavischen: Methodologisches zu ihrer Identifizierung» (1990) Г. Хольцера, частично «The origins of the Slavs: a linguist’s view» (1991) З. Голомба и «The Germanic loanwords in Proto-Slavic» (2013) С. Пронк-Тьетхоффа.
В 1910 году российский славист А. И. Соболевский предпринял попытку датировки третьей палатализации, опираясь на данные германских заимствований. Он предположил, что германизмы *scьledzь и *penedzь, в которых осуществился данный процесс, попали в праславянский не ранее I в. н. э. (поскольку именно к тому времени, по мнению Соболевского, германцы познакомились с римскими монетами), следовательно, это terminus a quo для данного процесса. Однако впоследствии такая хронологизация славяно-германских контактов подверглась критике.
Итак, можно сделать вывод, что вопрос о славяно-германских языковых связях еще не раскрыт полностью, и этимологические корни слов, взаимно заимствованных этими народами друг у друга, не до конца изучены. Тем не менее, вклад в изучении этого вопроса советскими учеными, такими, как В.В. Мартынов, А.А. Зализняк, О.Н. Трубачев, Ф.П. Филин и др., неоспорим.
Подробнее почитать о связях германских и славянских языков можно в книжке. Честно.
23.02.2016, 7766 просмотров.