Кто не делится найденным, подобен свету в дупле секвойи (древняя индейская пословица)
Версия для печати
Библиографическая запись:
Икскюль Я. И. : умвельт и теория функционального круга. — Текст : электронный // Myfilology.ru – информационный филологический ресурс : [сайт]. – URL: https://myfilology.ru//semiotika/ikskyul-ya-i-umvelt-i-teoriya-funkczionalnogo-kruga/ (дата обращения: 19.04.2024)
Икскюль Я. И. : умвельт и теория функционального круга
Содержание
Икскюль изучал сенсорные способности животных и их поведение во взаимодействии со средой. Он показал, что живой организм отвечает на в сущности очень небольшую часть из всего спектра окружающих его явлений. То есть органы чувств животного выступают как бы в роли фильтров, отбирая лишь некоторые из внешних воздействий. То, что эти фильтры пропускают, обретает для животного определенный смысл. Это довольно просто себе представить - скажем, если у собак нет цветового зрения, то предстающий перед ним мир выглядит черно-белым. А если, предположим, у животного вовсе нет никакого зрения, то его мир никак зрительно не выглядит.
Вычленяемые органами чувств фрагменты действительности в совокупности представляют собой перцептуальный мир животного (все, что животное воспринимает и что имеет для него смысл), а все, на что животное может воздействовать своим организмом, составляет в совокупности его операциональный мир. Эти две сферы замкнуты одна на другую, они образуют цепи обратной связи, которые определяют интерпретацию знаков. Ведь восприятие не пассивно, оно предполагает активность воспринимающего (операцию). Это положение было осознано великим русским физиологом И. М. Сеченовым, который говорил о роли мышечных движений в происхождении ощущения. Скажем, для осязательного восприятия необходимо движение руки, осуществляющее контакт с внешним объектом, и это движение вынуждено подчиняется свойствам объекта (операциональным признакам, в терминологии Икскюля); рука ощупывает предмет, следуя за его очертаниями. Аналогичным образом представлял Сеченов и работу зрительного аппарата.
Так, чтобы что-то увидеть, мне надо сфокусировать глаз и сделать им определенное движение. С другой стороны, мы воспринимаем всякое свое действие, всякую операцию, которая таким образом замыкается на восприятие (перцепцию). Эти цепи обратной связи, так называемые "функциональные круги", имеют жизненное значение. Повторяю, животное не воспринимает того, что ему не важно. Таких "функциональных кругов" несколько - это отношение к пище, к врагу, к особи другого пола.
Эти две сферы вместе, выкроенные органами чувств и органами действия из окружающей действительности, - перцептуальный мир и операциональный мир, - образуют как бы субъективный мир животного, то, что Икскюль называет "умвельт". Умвельт состоит из знаков, которые животное получает через органы чувств и интерпретирует. Среди синонимов понятия "умвельт" - экологическая ниша, поведенческое пространство жизни, значимая среда.
Эта значимая среда (умвельт) оказывается своя у каждого вида животных, и у каждой отдельной особи. У особей одного вида интерпретация среды сходна, поэтому можно говорить об умвельте определенного вида (о его среде обитания, его экологической нише).
Одно и то же явление реальности может получить очень различную интерпретацию со стороны разных организмов. Икскюль приводит пример большого дуба. Дровосек обмеривает дерево, как неживое. Маленькая девочка пугается его ветвей и выражения лица, которое ей видится в извивах коры. Для лисы, нора которой между корней, это дом, для совы - убежище среди ветвей. Можно попытаться представить себе, что такое дуб для жука-короеда или для муравья, для птиц. В результате действительно существующий объект, имеющий определенную внутреннюю структуру, оказывается пучком знаков, потому что всякое восприятие знаково по определению. Живым существам не дано постичь вещи "как они есть". Ведь что такое "как они есть"? Как они есть? Органы чувств способны дать только аспектуальную картину, сообразную своей структуре, сообразную строению тела. Ведь даже то, что мир развертывается перед субъектом в форме пространства и времени, обусловлено внутренней организаций субъекта.
Чтобы разобраться подробнее, какие принципы лежат в основе концепции умвельта, начнем с того, что каждый знак, в строгом смысле слова, приватен, индивидуален для данного конкретного пользователя. Не существует знаков вообще, объективных знаков - это абстракция, есть только знаковые системы с одинаковой структурой и одинаковым кодом для разных получателей, как в случае разных особей одного вида.
Это вытекает уже из анатомии живых организмов, начиная с клетки: живая клетка обладает самостью, собственной индивидуальностью, отдельностью от всего остального. Так же и организм. То, что знак значит для данного организма, воспринимается только этим организмом. Другой организм не может воспринять то же самое восприятие. У вас не может болеть моя голова.
Отсюда вытекают, вообще говоря, далеко идущие выводы. Получается, что всякий раз, когда мы воспринимаем что-то, мы одновременно и неизбежно воспринимаем самих себя (в противопоставлении чему-то другому, внешнему импульсу).
Воспринимаемые свойства вещей производны от нашего с вещами взаимодействия как его определяет наш перцептивный аппарат. Поэтому всякая реальность субъективна. На основании этой посылки Икскюль и строит свою теорию, исследуя роль тела (органов восприятия и центральной нервной системы) в отношениях субъектов (животных) к объектам (их среде).
Но как же мы можем проникнуть в восприятия животных? Ведь было же сказано, что одному организму недоступны восприятия другого. Тем не менее, нам дано мысленно моделировать, пользуясь нашим разумом, мир животного. Для этого, конечно, сначала следует рассмотреть нас самих и наше сознание как получателей знаков, а уж после этого помещать другие субъекты (т.е. животных) в роль получателей знаков.
Всякая автономная живая единица (клетка или живой организм) переводит внешний импульс в субъективно значимый знак и реагирует на этот знак. Встают два вопроса. Первый - как из элементарных процессов возникает умвельт? И второй - как возникает и развивается из умвельта "объективный внешний мир" - наше представление о нем, Welt. Понятно, что это абстракция из нашего субъективного мира, умвельта.
Ответив на эти вопросы, можно решить задачу, поставленную Икскюлем: на основе знаний о структуре нашего человеческого мира, данного нам в опыте, построить модель для реконструкции опытных миров (умвельтов) других живых существ.
Умвельт строится в каком-то смысле аналогично языку - имеет разные уровни структуры. Есть элементарный уровень знаков, производимых рецепторами (или органами чувств). Знаки элементарного уровня комбинируются в комплексные знаки (яблоко я воспринимаю зрительно, обонятельно, тактильно, на вкус, определяю его местоположение, температуру и т.п. - все это в совокупности дает комплексный знак яблока).
На элементарном уровне имеются два вида знаков - "организующие знаки" и " содержательные знаки". Оба вида знаков исходят от специфических клеток-рецепторов.
Организующие знаки образуются индивидуальными реакциями тактильных рецепторов кожи или зрительных рецепторов глаза. Они отвечают на любой стимул "локальным знаком", который мы воспринимаем как локализованную точку, как позицию в нашем субъективном мире. Организующая восприятие рамка формируется мозаикой таких позиций.
При последовательной стимуляции двух рецепторов возникает "знак направления", соединяющий две позиции через движение. Локальные и знаки направления создают двумерное пространство, которому придается третье измерение (глубина) за счет активного вмешательство мускульной деятельности, мобилизующей тактильные клетки (или изменяющей искривление линзы глаза).
Информацию об этом вмешательстве мускульных импульсов несут "эффекторные знаки", порождаемые побуждением к мускульной активности (еще до того, как она произведена). Они ответственны за обратную связь.
Эти же знаки ответственны за различение собственных движений и движений других объектов. Ведь движение другого объекта вызывает иное ощущение, чем собственное движение. Значение такой обратной связи состоит еще в том, что поскольку эффекторные знаки связаны с собственными действиями организма, отсюда, в конечном счете, берется воля, сознание и складывание нашего Я.
Эти знаки, получающиеся от проприоцептивной обратной связи с собственным побуждением, работают независимо от внешних воздействий. Отсюда возникает пространство, организующее умвельт: это главный компонент нашей сенсорной организации и закон природы, равно значимый объективно и субъективно.
То же касается и времени, где элементарный знак это "момент" (разница между пространством и временем в том, что для времени нет специфических рецепторов). Моменты - знаки фаз работы мышления.
Локальные знаки, знаки направления, эффекторные знаки и временные знаки составляют пространство и время нашего опытного мира. Вместе они называются "организующие знаки". Они организуют все восприятия, они - формы, по отношению к которым другие знаки - содержания. То есть для восприятия имеются готовые формы (пространство и время), которые от восприятия неотделимы, так как они заданы нашей природой и необходимо присутствуют во всяком восприятии.
Например, через каждое ощущение касания, то есть через локальный знак, соответствующий прикосновению, мы узнаем, где локализуется это ощущение в окружающем пространстве, частью которого является наше тело. Мы знаем, где было это ощущение - слева или справа, снизу или сверху. Следовательно, пространство как некий код постоянно присутствует в восприятии как семантическая система локальных знаков. Структура этого пространства невыводима из какого бы то ни было конкретного опыта, она до всякого опыта, т.е. априорна. От другой такой же потенциальной формы организации мы тоже не можем никуда деться - от времени. Время - семантическая система для знаков моментов, где настоящее помещено между прошлым и будущим.
Знаки содержания (цвета, звука, запаха) - другой вид знаков наряду с организующими знаками - образуются из индивидуальных реакции специализированных клеток (рецепторов цвета, вкуса и запаха). В высших формах жизни эти клетки принимают вид органов чувств. В человеческом теле чувствительные клетки связаны нервными связями с определенными зонами мозга. Эти клетки (рецепторы) порождают цепочки процессов кодирования-декодирования, через которые возбуждение по нервным путям проходит от рецепторов до соответствующих зон головного мозга.
Так что элементарные знаковые процессы предполагают кодирование. Что кодируется при этом, каков план содержания этих знаков?
Каждый орган чувств предполагает шкалу возможных ощущений - например, круг цветов. Эта шкала потенциально возможных ощущений всегда присутствует при каждом отдельном восприятии отдельного знака. Когда, например, мы воспринимаем красный цвет, мы видим не только, что это собственно красный, но и то, что это не зеленый и не желтый и не синий. Т.е. воспринимаемый в данный момент красный находится в организационной связи с другими (невидимыми в данный момент) цветами. То же касается и интенсивности цвета, и звука (в отношении тона и громкости), и всех органов чувств. Воспринимая отдельный знак, мы исходим из организации, присущей данной конкретной системе. Каждый отдельный знак сопоставим поэтому с верхушкой айсберга над поверхностью моря, ведь его значение определяется внутри системы соотношением с другими возможными в ней знаками.
В восприятии перцептивные знаки как бы переносятся, транспонируются вовне. Мы видим красное пятно не у нас в глазу (где он, собственно, и порождается), а вовне, как признак внешнего предмета. Можно сказать, что субъективные перцептивные знаки, образующиеся в наших органах чувств, транспонируются мыслью вовне и формируют внешний мир. При этом субъективному перцептивному знаку соответствует признак, приписываемый внешнему предмету.
Отдельные каналы восприятия согласуются между собой при помощи мышления. Мыслительные схемы согласуют наше восприятие и возможности активного моторного вмешательства. С их помощью мы выводим из нашего опытного мира образ мира. Мира, который якобы (в нашем представлении) существует объективно.
Происходит соотнесение разных перцептивных знаков в комплексный знак, в образ предмета, и его объективация, его отнесение к внешнему миру.
На уровне сложных (комплексных) знаков за каждым единичным знаком тоже стоят абстрактные системы - функциональные круги (пищи, врага, партнера, среды). Например, действие круга добычи начинается обонятельными знаками (хищник учуял жертву), продолжается зрительными знаками (увидел жертву), далее - тактильными - схватил ее, и вкусовыми - съел. Так что добыча обладает для хищника обонятельными, зрительными, тактильными и вкусовыми признаками.
В рамках данного функционального круга объект воспринимается в определенной перспективе - один и тот же нейтральный объект (нейтральным он может быть только для постороннего наблюдателя) может быть воспринят в круге пищи как пища, в круге врага как опасность, в круге среды как препятствие, то есть объект обладает разным смыслом в зависимости от функционального круга, в рамках которого воспринимается.
Как уже было сказано, Икскюль рассматривает субъективный мир наблюдателя как ключ к субъективному миру наблюдаемого животного.
Главная проблема состоит в том, что наблюдатель не может наблюдать животное в его (животного) окружающем мире, а только в своем и по законам своего мира. Разница лишь в том, что для нас есть нейтральные объекты, а для животных нет, эти наши нейтральные объекты не включены в среду животных, потому что животные не относятся к среде как незаинтересованные нейтральные наблюдатели. Поведение животного ведомо его потребностями (а потребности производны от его организации), и только соответствующие объекты есть в его мире. Пока собака видит или чует зайца, она его преследует. Как только он пропал, заяц перестает быть объектом среды этой собаки.
Наблюдатель должен мысленно превратить нейтральные объекты (которые физик может взвесить и измерить) в знаки, в носители смысла в мире животного. Иначе - не наделив объекты смыслом в перспективе потребностей животного - невозможно наблюдать его умвельт.
Ведь хотя объект может принадлежать к одной и той же сфере (например, акустических знаков), изначально коды наблюдателя и животного разные, так что звуки, издаваемые животным, могут казаться человеку плачем или стоном, а для животного иметь совсем другое значение.
Смысл знака предполагает отсылку к соответствующему органу, который использует этот знак. Для девочки, держащей в руке цветок, смысл стебля содержит отсылку к ее руке, и стебель здесь - держалка для украшения, для жука тот же стебель - грубая поверхность для его ног.
Так что умвельт производен от "структурного плана организма". Проявляется это в том, что организм и его субъективная среда взаимодополнительны: если есть нога, будет и путь, если есть рот, должна быть и пища, если есть оружие, окажется и враг. Точно так же свойства окружающего мира и органов чувств соответствуют друг другу. Глаза комплиментарны источнику света - солнцу, а солнце комплиментарно видящим глазам. Причем морфологические особенности органа соответствуют особенностям выполняемой функции (скажем, ср. форму клюва у разных птиц - она приспособлена к характеру питания: у хищных птиц клюв не таков, как у питающихся семенами или добывающих насекомых из-под коры деревьев).
Функциональный круг - это проявление дополнительности. Как уже говорилось, у животного перцептивный и операционный органы работают вместе, всякое восприятие и всякое действие требуют кооперации рецепторов и эффекторов. Функциональный круг - это схема, которая описывает такую кооперацию.
Образно говоря, животное держит объект как бы двумя лапками пинцета - перцептивной и операционной, первая наделяет объект перцептивными признаками, вторая - операционными признаками. Какие-то свойства объекта становятся носителями перцептивных знаков, какие-то - операционных. Все свойства связаны воедино структурой объекта, так что воздействие на объект операционных органов модифицируют то, что воспринимается - перцептивные свойства объекта.
Отношения оганизма и среды - всегда драма в двух действиях: первое действие - нейтральный объект загарпунен в качестве знака, в качестве носителя смысла органом восприятия, второе действие - объект модифицирован операционным органом таким образом, что он исчезает из окружающего мира (перестает быть объектом, выполнив потребность). Скажем, волк увидел зайца и съел его. Потребность выполнена, объект перестал существовать (в нашем примере получается, что буквально перестал существовать). Создаются условия для появления следующего знака в хронологической цепи отношений организма и объектов его среды (следующего зайца, когда есть захочется).
Основные важные для нас выводы из концепции умвельта таковы: связь между организмом и средой (включая и связь между одним организмом и другими), основана на соответствии строения организма и его субъективного внешнего мира. Эта связь семиотична, она представляет собой значение в органическом мире. Явление значения не не является, таким образом, чем-то специфическим для высших форм психической деятельности или для человеческого языка, но присутствует повсюду в живой природе.
Свойство раздражимости, присущее живым организмам и принимающее вид чувствительности и способности восприятия у сложно организованных организмов, принципиально семиотично. Всякое восприятие представляет собой, вообще говоря, семиотический акт.
Попробуем рассмотреть типы семиотических взаимодействий, являющиеся предметом биосемиотики. На разных ступенях сложности семиотичность в живой природе качественно различна.
В самом простом случае, как было сказано, это свойство раздражимости живых организмов. Есть биологически значимые стимулы, которые изменяют состояние организма. Скажем, освещение солнечным светом вызывает в растении определенные химические реакции.
Более сложный случай - когда внешний стимул не просто порождает изменение внутреннего состояния, но и некоторое ответное действие со стороны организма. Например, подсолнух поворачивается вслед за солнцем или мухоловка захлопывает свой цветок, чтобы поймать насекомое. Это так называемые "тропизмы" (изгибы растений под влиянием разных факторов - света, силы тяжести, прикосновения). Внешний стимул как бы оставляет следы, то есть запоминается растением и изменяет его внутреннее состояние таким образом, что оказывает влияние на его поведение - в той мере, в какой растению можно приписать самостоятельное поведение - скажем, если дотронуться до усика тыквы, через пять минут он начнет загибаться, а через 20 свернется в кольцо. При этом поворот растения при тропизмах производится за счет собственной энергии растения (перераспределение давления в клетках), а не за счет какой-то прилагаемой со стороны энергии, поэтому мы и говорим о зачатках "поведения".
Вообще, в семиотическом плане разница между животным и растением состоит в том, что у животного есть окружающий мир как пространство, на которое животное может воздействовать эффекторными органами. У растения же это, скорее, жизненная оболочка, а не операциональное пространство. У растения нет эффекторов (операциональных органов). Органы животного и растения принципиально различны: у растения все взаимодействие со средой сосредоточено в одном органе, а у животного оно разнесено на перцептуальный и операциональный органы, которые работают вместе.
Так, например, лист растения реагирует на значимый для него солнечный свет, используя его для химических реакций фотосинтеза своим хлорофиллом. Вот и вся реакция. Животному же, чтобы отреагировать на свет (зажмуриться от яркого солнца), требуется кооперация рецепторов и эффекторов.
Но вот в случае тропизмов такое разделение намечается, хотя оно не настолько выражено, как у животных организмов. Повторяю, у растения нет специальных органов для воздействия на среду.
Важно, что при тропизме взаимодействие растения и света не сводится целиком к повороту растения вслед за источником света. Свет необходим растению для выполнения его жизненных функций, а не для изгиба стебля, поэтому изгиб здесь и выступает как средство, как опосредующий элемент. Впрочем, этот посредник неотделим от самого растения.
Означающее здесь тождественно означаемому (означающее - стимул поворота стебля - свет, означаемое - то, ради чего осуществлен поворот - тоже свет), а знак полностью биологически релевантен, то есть необходим для существования растения. Как мы увидим, на более высоких ступенях семиотических взаимодействий свойства отдельности означающего и означаемого нарастают, а знак постепенно перестает быть биологически релевантен (так, жесты или вербальные знаки биологически нерелевантны, они не имеют непосредственного значения для жизни их пользователей). Но это долгий путь, подробности которого и изучает биосемиотика.
Более сложные формы поведения живых существ, отличающие уже простейших животных от растений,
предполагают активный поиск того, что необходимо для жизни, хотя бы в форме приближения к одним раздражителям и удаления от других. То есть появляются отдельные рецепторы и эффекторы, что, как было упомянуто, характерно для животных. Скажем, притягивающим раздражителем для инфузории может быть свет или концентрация углекислоты, неразрывно связанные с факторами, имеющими биологическое значение, например, с наличием пищи, и потому несущие информацию об этих факторах. Тем не менее, сами эти жизненно важные факторы и то, что о них сигнализирует, - не одно и то же, хотя они и связаны. Поэтому мы и говорим, что на этой ступени означающее уже не равно означаемому, и вычленим некий посредник.
У относительно высокоорганизованных животных наблюдаются реакции не только на воздействия, непосредственно важные для жизни, но и на такие, которые прямого - так сказать, "делового" отношения, по выражению И.П.Павлова - к жизненным отправлениям не имеют. Такие реации, заметим, относятся к функциональному кругу среды. Появление таких реакций целесообразно, так как они ориентируют животное по отношению к свойствам среды, имеющим прямое биологическое значение.
Такие реакции и имеются в виду под свойством чувствительности организмов, особой и более высокой формы раздражимости.
Получается, что, с одной стороны, имеются отправления жизненных функций, то есть реакции организма на свойства среды, непосредственно определяющие существование организма, и, с другой, реакции на свойства среды, лишь опосредующие жизненно важные свойства. Вот эти вторые реакции и составляют, строго говоря, поведение.
Умвельт простых организмов, у которых есть лишь реакции первого типа, принципиально отличен от умвельта организмов, обладающих поведением. Если есть только отправления, но нет поведения, то умвельт представляет собой однородную, хотя и изменяющуюся, среду. Если же не только прямо необходимые для жизни стимулы, но и какие-то другие стимулы тоже вызывают реакцию, среда перестает быть однородной. Она становится предметнооформленной. Становится возможно распознание, скажем, пищи по ее форме, воспринимаемой органами чувств. То есть организм реагирует не на собственно пищу как на пищу, а на объект определенной формы как на пищу.
Эта реакция достаточно гибкая (в том смысле, что она не просто заложена изначально как некая жесткая программа, а формируется в процессе жизнедеятельности - конечно, с опорой на какие-то врожденные предпосылки). Так, например, если голодную жабу начать кормить червями, а потом положить перед ней спичку, то она немедленно набросится на спичку как на пищу. Если же жабу кормить пауками, то смысл пищи приобретают для нее предметы совсем иной формы: она никак не реагирует на спичку, но набрасывается, например, на кусочки мха).
Процессы, когда в ответ на определенный стимул запускаются соответствующие физиологические и поведенческие реакции, очень разнообразны. Условно мы обозначим это как инстинктивное поведение. Формы инстинктивного поведения частично предопределяются врожденной организацией животного, частично формируются онтогенетически.
Стимулы, запускающие программы инстинктивного поведения, воспринимаются через разные каналы (стимулом может быть и восприятие выделенных особых химических веществ в окружающую среду, и зрительный образ, и звук).
Так, распознав по ряду признаков особь противоположного пола, самец бабочки начинает брачный танец. Его танец можно спровоцировать и в условиях опыта, если привязать бумажку нужного цвета на конце прутика и двигать ею соответствующим образом.
Или, например, если помахать бумажкой определенного размера перед носом у жабы, она сделает попытку схватить бумажку, как если бы это был мотылек. Явление здесь биологически важно для животного (самка необходима для продолжения рода, мотылек для питания), но это явление как бы раздваивается: для жизни самца бабочки важно все явление в целом (в данном случае, самка), но для информации важны лишь некоторые черты этого явления (форма порхания и цвет), которые выступают вместо всего явления. Определенные признаки представляют все явление, становятся знаком целого, позволяют отличить данное явление от других, то есть оказываются дифференциальными признаками.
Знак здесь не тождествен означаемому (самке бабочки или мотыльку), хотя и в естественных условиях составляет неотъемлемую часть означаемого. Существенно как раз выделение релевантных признаков объекта при помощи органов чувств (что невозможно, скажем, для простейших в силу отсутствия у них органов чувств). Здесь мы уже имеем дело с принципом aliquid pro aliquo, но в самом элементарном его виде - pars pro toto ("часть вместо целого").
06.02.2022, 18952 просмотра.