Кто не делится найденным, подобен свету в дупле секвойи (древняя индейская пословица)
Версия для печати
Библиографическая запись:
Проблема жанра в «Слове о полку Игореве». — Текст : электронный // Myfilology.ru – информационный филологический ресурс : [сайт]. – URL: https://myfilology.ru//russian_literature/russkaya-literatura-xi-xvii-vekov/problema-zhanra-v-slove-o-polku-igoreve/ (дата обращения: 19.04.2024)
Проблема жанра в «Слове о полку Игореве»
Содержание
«Слово о полку Игореве» - самое значительное произведение литературы Киевской Руси и, казалось бы, досконально изучено. Ему посвящены сотни статей и исследований, однако учёные до сих пор продолжают ставить новые вопросы, ещё подлежащие разработке и требующие дополнительных разысканий. Проблема жанра «Слова о полку Игореве» как раз относится к таким вопросам, так как самым теснейшим образом связана с вопросом об его идейном содержании.
В Древней Руси не было руководств по написанию литературных произведений, как не было и литературной критики и литературной науки. Так каким же образом древнерусские писатели разбирались в великом множестве жанров и поджанров? Каким образом это многообразие не превращалось в хаос? Каковы были те ориентиры, которые помогали им легко находить нужный жанр для написания нового произведения и определять жанр уже написанного? На все эти вопросы можно ответить, если рассмотреть те существенные различия между литературными жанрами нового времени и жанрами Древней Руси. Возникновение древнерусских литературных жанров имело в основном внелитературную природу, в отличие от нового времени, и во многом было обусловлено их применением в практической жизни в самом широком смысле этого слова. В отличие от современных авторов, древнерусский автор, в своём произведении стремился выразить коллективные чувства, коллективное отношение к изображаемому. Тот автор в гораздо меньшей степени, чем нынешний, был озабочен внесением своей индивидуальности в произведение. Каждый жанр имел свой строго выработанный традиционный образ автора, писателя или исполнителя. Так же как и в фольклоре, образ автора зачастую совпадал с образом исполнителя произведения, если его жанр был рассчитан на произнесение вслух, на чтение или на пение.
«Слово о полку Игореве», по-видимому, не пелось, а произносилось в качестве публицистической художественной речи. Его автор искусно соединил песенный жанр дружинной поэзии, уходящей в прошлое, с книжной традицией. Опираясь на традиции устного дружинного и народного эпоса, хорошо зная произведения светской исторической оригинальной и переводной литературы, церковной письменности, гениальный неизвестный нам автор «Слова» создал оригинальное по форме и содержанию произведение. Оно проникнуто глубоким лиризмом, публицистическим патриотическим пафосом, эпической широтой. Избранная форма давала автору простор для раздумий, для непосредственного обращения к своим современникам и далёким потомкам.
«Слово о полку Игореве» написано не стихами, но вместе с тем его ритмический строй находится в органическом единстве с содержанием.
Исторические события «Слова о полку Игореве».
«Слово о полку Игореве» посвящено неудачному походу против половцев в
Главные феодальные усобицы XII века были связаны с враждою потомства Мономаха и потомства его противника - Олега Святославича. И Мономаховичи, и Олеговичи постоянно пользовались половецкою помощью в своих походах на соседние русские княжества. Эта половецкая «помощь», как и самостоятельные походы половцев, стала с конца XI века настоящим народным бедствием для русичей. Особенно усилились набеги половцев в 70-х годах XII века. После ряда поражений, половцы объединились под властью хана Кончака. Половецкие войска получили единую организацию и хорошее вооружение. В их армии появились и катапульты, и «греческий огонь», и огромные луки-самострелы, тетиву которых натягивали более пятидесяти человек. Разъединённая раздорами Русь лицом к лицу столкнулась с сильным и, главное, единым войском кочевников.
Под влиянием этой половецкой опасности (как впоследствии, под влиянием опасности татарской) зрели идеи необходимости единения, находящие себе дорогу к реальной политической жизни, в объединительной политике Киева. И действительно, в 80-х годах XII века, делается попытка примирения Ольговичей (Олеговичей) и Мономаховичей. В истории перелома этой политики Ольговичей очень важную роль играл герой «Слова о полку Игореве» - «Ольгович» Игорь Святославич Новгород-Северский.
Вначале Игорь - типичный Ольгович. Ещё в
Как победитель, Рюрик своеобразно повёл себя с Ольговичами. Он оставил за «Ольговичем», Святославом, великокняжеский киевский престол, а себе взял все остальные города Киевской области, что, видимо, и послужило их примирению. Были даны обязательства со стороны Святослава об отказе от союза с половцами, и в ближайшие годы Святославу и Рюрику удалось широко организовать союзные отношения всех русских князей в отпор усилившимся нажимам половцев.
Эти обязательства распространились и на Игоря Святославича. Прямодушный и честный, Игорь решительно рвёт со своей прежней политикой и становится яростным противником Кончака. В Ипатьевской летописи 1185 года, летописец дважды вкладывает в уста Игоря Святославича покаянный счёт его княжеских преступлений. Игорю не сразу пришлось доказать свою преданность новой для него общерусской идее.
В 1184 году объединёнными усилиями русских князей под предводительством Святослава Всеволодовича половцы были разбиты. Захвачены были военные машины, отбиты русские пленники, многие «басурмане» были взяты в плен. Однако Игорь Святославович не мог участвовать в этом победоносном походе. Гололёдица помешала вовремя конному войску Игоря прибыть на место. Игорь, по-видимому, тяжело переживал эту неудачу. Ему не удалось доказать свою преданность союзу русских князей против половцев. И тут, ободрённый победой русичей, он ставит себе безумно смелую задачу: с немногими собственными силами разбить старую черниговскую Тьмуторокань, дойти до берегов Чёрного моря, более ста лет закрытого для Руси половцами.
Высокое чувство воинской чести, раскаяние в своей прежней политике, преданность новой, общерусской, ненависть к своим бывшим союзникам, свидетелям его позора, муки страдающего самолюбия - всё это двигало им в походе на половцев. В этом и был заключен весь трагизм несчастного похода Игоря Святославича, на основании которого автор решил призвать русичей к единению против общего врага.
Содержание «Слова»
«Слово о полку Игореве» начинается с заставки, своего рода вступления, в котором автор обращается к читателю - «братiе», где он объясняет причину выбранного им нового стиля; считает, что «не пристало» по-старому воспевать события, «не по замыслу Боянову», но лучше - «по былям сего времени».
Итак, автор начинает свою повесть о неудачном походе князя Игоря «на землю Половецкую за землю Русскую» с солнечного затмения. У многих народов солнечное затмение считалось символом недоброго предзнаменования. Сразу же после упоминания о затмении солнца, он переходит к обращению князя Игоря к своему войску, подчеркивая тем самым решительность князя, его мужество и отвагу: «С вами, русичи, хочу голову свою сложить или испить шеломом Дона!».
Далее, автор «Слова» упоминает о сочетании разных стилистических манер и художественных приемов, более архаичного и нового, которыми он собирается пользоваться . Именно такое сочетание разных стилистических манер и характерно для «Слова о полку Игореве»: автор, противопоставляя свой стиль Боянову, вместе с тем, как бы свивает их, вводя в текст извлечения из песен Бояна, как бы подражая его слогу: «О Боян, соловей старого времени! - обращается автор к певцу. - Вот если бы ты воспел эти походы, скача, о соловей, по мысленному древу, летая умом под облаками, сплетая обе славы того времени». И тут же показывает, как бы звучала эта песнь из уст Бояновых: «Не буря соколов занесла через поля широкие - галки стаями летят к Дону великому!» или, чуть дальше, устами Бояна: «Трубы трубят в Новеграде, стоят стяги в Путивле!». По-видимому, подобная демонстрация разных стилей явилась художественным приемом автора, который ему был необходим в начале повествования о походе князя Игоря Святославича, чтобы объяснить выбранную им форму изложения.
Исторические причины возникновения новых литературных жанров
По мнению Дмитрия Сергеевича Лихачёва, Болгария X в., как и Древняя Русь, миновали стадию рабовладельческого периода истории (античность) и из общинно-патриархальной формации перешла сразу к феодальной. Только Болгария перешла на 100 лет раньше Руси. Поэтому литература из Византии была взята лишь необходимая этому периоду развития общества.
На Руси потребовались только те жанры, которые были непосредственно связаны с церковной жизнью и жанры общемировоззренческие: произведения отцов церкви, богослужебные книги, содержащие тексты песнопений и чтения в церкви.
Античная литература в Византии была результатом долгого рабовладельческого периода. У Руси этого периода не было, поэтому византийская система литературных жанров была перенесена на Русь в укороченном виде.
До христианства (Церкви) на Руси литературу представлял фольклор – примитивный опыт языческой религии (культура устных воинских, вечевых и судебных речей и т.д.).
В X – XIII вв. потребностью в литературе восточных славян для молодой христианской церкви был культ (богослужебники и произведения отцов церкви) и церковная письменная литература (евангелие, апостол).
Древнеболгарская письменная литература дошла до нас только в своей общехристианской части. Тоже была укороченная система литературных жанров, как и византийская.
Итак, ни одна система литературных жанров не была перенесена на Русь полностью. Поэтому в древнерусской литературе (жанрах) возникли своего рода пустоты, которые надо было заполнить новыми жанрами, так как в описании древнерусской действительности была насущная потребность. Это явилось основной причиной возникновения новых жанров в древнерусской литературе.
В средние века всё искусство на Руси носило прикладной характер. Отсюда возникали некоторые типы «житий», «церковных песнопений» и других книг, регламентирующих церковное богослужение, церковный и монастырский быт.
Были и светские жанры, пришедшие из Византии и Болгарии. Это познавательные жанры, в основном тоже церковные по содержанию, а светские лишь по назначению (для всех) – более свободные в своих внешних формальных признаках: хроники, апокрифические рассказы (различные по форме) и большие исторические повествования, такие как «Александрия», «Повесть о разорении Иерусалима» Иосифа Флавия, «Девгениево деяние» и другие. Эта жанровая система переводной литературы не могла удовлетворить всех тех потребностей, которые возникали в художественном слове. Был большой недостаток в лирических жанрах. Этот недостаток был восполняем системой фольклора (лирические и эпические жанры), который представлял собой цельную систему устных жанров.
Вся эта фольклорно-жанровая система в древней Руси была тесно связана с обслуживанием быта, поэтому весь средневековый фольклор был обрядовым. Обрядовыми были не только все лирические жанры: типы свадебных песен, похоронных, праздничных и т.д., но и эпические: былины и исторические песни. Они выросли из прославлений умерших или героев, оплакиваний военных поражений и других общественных бедствий. Сказки тоже были связаны с бытом и произносились в определённые бытовые моменты и могли иметь магическую направленность. Лишь в XVIII – XIX вв. часть эпических жанров перестала произноситься в определённой бытовой обстановке. В средние века весь быт был связан с обрядом, который и определял литературные жанры. Их система была очень традиционна, церемониальна и мало менялась. Грамотные верхи феодального общества имели и книжные и устные жанры. Неграмотные народные массы пользовались более универсальной, чем книжная, устной системой жанров. В церковном же обходе имелись книжные жанры, но только в их устной трансформации. Книжность была доступна народным массам через богослужение, а во всём остальном они были исполнителями и слушателями фольклорных произведений.
В связи с этим, на Руси возникло несоответствие между светскими потребностями феодализирующегося общества в XI – XIII вв. и той системой литературных и фольклорных жанров, которая должна была эти потребности удовлетворять.
В чём же заключались эти потребности светского общественного быта Древней Руси XI – XIII вв.? Для того, чтобы это объяснить, необходимо представить историческую обстановку того времени, которая во многом могла бы объяснить причины возникновения новых жанров древнерусской литературы.
Исторические особенности раннефеодального государства восточных славян. Процесс жанрообразования в древнерусской литературе
В княжение Владимира I Святославича окончательно оформилось огромное раннефеодальное государство восточных славян. Это государство, несмотря на свои большие размеры, а может быть, именно из-за этого, не имело достаточно прочных внутренних связей. Экономические, в частности, торговые связи были слабы. Ещё слабее было военное положение страны, раздираемой усобицами князей, которые начались сразу же после смерти Владимира I Святославича и продолжались вплоть до татаро-монгольского завоевания.
Система, с помощью которой киевские князья стремились удержать единство власти и оборонять Русь от непрерывных набегов кочевников, требовала высокой патриотической сознательности князей и народа. На Любечском съезде
Несмотря на это, единство государства постоянно нарушалось раздорами князей. Раннефеодальные государства вообще были очень непрочными и не могли существовать при недостаточности связей экономических и военных без интенсивного развития личных патриотических качеств.
Чтобы удержать единство требовались высокая общественная мораль, чувство чести, верности, самоотверженность, патриотическое самосознание и высокое развитие словесного искусства убеждения – жанров, развивающих любовь к родной стране, жанров лиро-эпических. Нужны были произведения, в которых решительно обличались бы раздоры князей. Для пропаганды этих идей было недостаточно одной литературы. Создаётся культ святых братьев Бориса и Глеба, безропотно подчинившихся руке убийц, подосланных их братом Святополком Окаянным. Также создаётся политическая идея, согласно которой все князья - братья и происходят от одного из трёх братьев: Рюрика, Синеуса и Трувора.
Эти особенности политической атмосферы в Древней Руси, её быта сильно отличались от особенностей политической атмосферы и быта Византии и Болгарии. Поэтому древнерусскому государству нужны были свои собственные произведения литературы и собственные жанры этих произведений. Вот почему, несмотря на наличие двух взаимодополняющих систем жанров (литературных и фольклорных), русская литература XI – XIII вв. находилась в процессе жанрообразования.
Разными путями, из различных источников возникают произведения, которые стоят особняком от традиционных систем жанров, разрушают их, либо творчески объединяют.
В поисках новых жанров древнерусские книжники XI-XIII вв. часто обращались к фольклорным жанрам, но не переносили их механически в книжную литературу, а создавали новые из соединения книжных элементов и фольклорных.
Таким образом, отсутствие строгих жанровых рамок способствовало появлению на Руси многих своеобразных, высокохудожественных произведений.
«Историзм» древнерусской литературы – причина отсутствия личной темы в жанрах
Одно из самых замечательных и типичных свойств древнерусской литературы – её историзм.
Средневековый автор не переступал за эту черту в своих произведениях. Действие древнерусских литературных произведений всегда происходило в точно определённой исторической обстановке. Эти произведения всегда рассказывали непосредственно о самих исторических событиях – только что случившихся или давних.
Главные герои древней русской литературы (в пределах до середины XVII в.) – это только деятели русской истории, такие как Владимир I Святославич, Владимир Мономах, Александр Невский, Дмитрий Донской и другие. Либо это были русские святые: Борис и Глеб, Феодосий и Антоний Печёрские, позже, Сергий Радонежский и т.д.
Типизированных, обобщённо-вымышленных героев с вымышленными именами древняя русская литература не знает. Художественное обобщение в ней всегда опиралось на конкретные исторические имена, подавалось через описание исторических событий – безразлично, современных или отодвинутых в далёкое прошлое. Даже жития русских святых по преимуществу историчны. Фантастика, чудеса вводятся в древнерусские произведения только под знаком чего-то исторически верного, реально случившегося.
Тот же исторический интерес древнерусского читателя сказался и в выборе произведений для переводов на русский язык (хроники, повести).
Интерес средневекового читателя был прикован к истории, и он не интересовался бы произведением, если бы знал, что сюжет его вымышлен, а герои его никогда не существовали.
Этот «историзм» древнерусской литературы был подчинён её патриотизму. Древнерусская литература в лучших своих произведениях стремилась к разрешению важных, насущных задач народной жизни и государственного строительства.
Такие понятия, как оборона родины, объединение Руси – вот что, прежде всего, интересовало тогда русского читателя, поэтому литература того периода почти не знала личной темы, любовной лирики, развлекательных жанров, занимательной интриги и т.д.
События, о которых говорит «Слово о полку Игореве», были типичны для своего времени и показаны на широком историческом фоне. Автор «Слова» прибегает к постоянным сопоставлениям настоящего с прошлым, что не является случайными лирическими отступлениями. На их основе автор мог показать основную опасность своего времени. Он прибегает к русской истории, как к средству художественного обобщения, для того чтобы проникнуть в смысл современных ему событий.
В частности, автор «Слова о полку Игореве» прибегает к образам двух зачинщиков феодальных смут, двух самых беспокойных княжеских родов: Олега Гориславича и Всеслава Полоцкого. Он рисует не только их портреты, но и даёт характеристики их непокорным потомкам.
Собственно проблема жанра (да, наконец-то)
После опубликования «Слова о полку Игореве», жанровую природу этого литературного памятника определяли по-разному: песня, поэма, героическая поэма, «трудная», т.е. воинская повесть, былина, ораторская речь («слово») и т.д.
Уже первые издатели «Слова» параллельно с названием оригинала «Слово о полъку Игоревъ, Игоря сына Святославля, внука Ольгова» напечатали: «Пъснь о походе Игоря, сына Святославова, внука Ольгова».
В 1797 году Н.М.Карамзин, сообщая миру об открытии в России нового литературного памятника, говорил о нём, как об «отрывке поэмы». Позже, В.Г.Белинский отрицал возможность отнесения «Слова» к жанру героической поэмы. Ф.И.Буслаев, наоборот, считал «Слово» исторической поэмой с элементами древней мифологии. М.А.Максимович везде называл «Слово» песней, а С.П.Шевырёв подчёркивал, что это произведение представляет собой повествование, «переход от песни к повести» .
В новейшее время А.И.Никифоров рассматривал «Слово» как былину, И.П.Ерёмин - как «произведение ораторского искусства».
Неоднозначность мнений указывает на то, что «Слово» - очень своеобразное литературное произведение среди всех других памятников Древней Руси.
Итог двухвекового изучения «Слова о полку Игореве» подвёл фундаментальный коллективный труд учёных (сектора древнерусской литературы Пушкинского дома Российской Академии наук) во главе с академиком Д.С. Лихачёвым. В Санкт Петербурге, в 1995 году вышла пятитомная «Энциклопедия», посвящённая «Слову о полку Игореве», которая содержит вполне исчерпывающие сведения о всей критической литературе когда-либо выходившей в России, так же как и за рубежом.
Мнение Творогова О.В.
О.В.Творогов считает, что, так как «Слово о полку Игореве» не имеет никаких аналогий среди других памятников древнерусской литературы, то - «это либо произведение исключительное в своём жанровом своеобразии, либо - представитель особого жанра, памятники которого до нас не дошли». Он считает, что жанр «Слова», сочетающий в себе черты книжного «слова» и эпического произведения, не был традиционным для того времени.
Творогов О.В. предполагает, что в то время произведения этого жанра предназначались в первую очередь для устного исполнения и вообще редко записывались.
Это предположение вполне вероятно, но бездоказательно.
О.В.Творогов приводит пример подобного «Слову» жанра из раннефеодального эпоса, в частности «Песнь о Роланде», но подчёркивает, что «Слово», конечно же, сильно отличается от «Песни о Роланде». В «Слове» нет той типической идеализации героев, и в основе сюжета лежат события не далёкого прошлого, а современные автору, что позволило ему обратиться к своим слушателям «с песней-рассказом о них самих».
Он утверждает, что именно эта особая жанровая природа «Слова о полку Игореве», оказала большое влияние и на его поэтику. В «Слове» сочетаются принципы поэтики стиля монументального историзма (церемониальность в изображении героев, приёмы свойственные жанру торжественных слов) и поэтики фольклора (в изображении природы, в сочетании фольклорных жанров «слав» и «плача»). Фольклорные элементы оказываются в «Слове» органически слитыми с элементами книжными.
Эта позиция О.В.Творогова, хотя и другими путями, но всё-таки ничем не отличается от основной точки зрения большинства учёных.
Мнение Ерёмина И.П.
Очень интересна точка зрения И.П.Ерёмина по вопросу о жанре «Слова».
И.П. Ерёмин отмечает в «Слове о полку Игореве» многие приёмы ораторского искусства, что в «Слове» автор чаще ощущает себя говорящим, чем пишущим, а своих читателей скорее слушателями.
Академик Д.С.Лихачёв в этом с ним не совсем соглашается и отмечает, в своей статье «”Слово о полку Игореве” и особенности русской средневековой литературы» (31), что это ещё не служит доказательством принадлежности «Слова» к жанру ораторских произведений.
Там же, он говорит о том, что стихия устной речи вообще была характерна для древнерусской литературы как бы ещё не освободившейся от традиций речевых выступлений и церковной проповеди.
Думается, что было бы ошибочным считать, что «Слово» - типично ораторское произведение.
Конечно, не исключена возможность того, что автор предназначал своё произведение для пения, так как в нём имеются черты ритмичности, стихового строя и другие признаки поэтической организации текста. Во всяком случае, лирики, непосредственной передачи чувств и настроений в «Слове» больше, чем это можно было бы ожидать в произведении ораторском.
Следует обратить внимание и на то, что автор «Слова» хотя и называет своё произведение очень неопределённо - то «словом», то «песнью», то «повестью», однако, выбирая свою поэтическую манеру, как предшественника, рассматривает не оратора, а Бояна - певца, поэта XI века.
Поэтому, конечно же, «Слово» более походит на песню, чем на ораторскую речь. Тем более, Боян исполнял свои произведения под аккомпанемент какого-то струнного инструмента, по-видимому, гуслей. До известной степени, автор противопоставляет свою манеру поэтической манере Бояна (обещает начать свою песнь «по былям сего времени, а не по замыслу Боянову»). Мне представляется, что это противопоставление потому-то и возможно, что Бояна автор считает своим предшественником или даже учителем, если хотите, в том же роде поэзии, в каком творит сам автор «Слово о полку Игореве». Но, к сожалению, до нас не дошло ни одного произведения того времени в той же манере, в которой было написано «Слово».
И ещё, важно отметить, что ораторские приёмы встречались практически в любом произведении древнерусской литературы. Их может быть больше или меньше, но они присутствовали всюду. Вот почему, размышляя над жанровой природой «Слова», важнее обратиться к народной поэзии.
Конечно же «Слово» - не произведение народной поэзии, но устная народная поэзия, как мы увидим в дальнейшем, имеет всё же прямое отношение к вопросу о его жанре. Об этих характерных «Слову» аналогиях Д.С.Лихачёв упоминает практически в каждой своей статье, посвящённой «Слову о полку Игореве». Остановимся подробнее на мнении этого выдающегося учёного древнерусской литературы.
Мнение Д.С.Лихачёва.
Академик Д.С.Лихачёв отмечает: «”Слово” очень близко к плачам и славам (песенным прославлениям), хотя далеко не ограничивается ими. И плачи и славы очень часто упоминаются в летописях XII-XIII веков. “Слово” близко к ним и по своей форме и по своему содержанию, но в целом это, конечно, не плач и не слава. Народная поэзия не допускает смешения жанров. “Слово” - произведение книжное, но близкое к этим жанрам народной поэзии. Это, по-видимому, особый род книжной поэзии, может быть ещё не успевший окончательно сложиться».
И действительно, связь «Слова» с устной народной поэзией яснее всего ощущается в пределах двух жанров, чаще всего употребляемых в «Слове»: плачей и песенных прославлений - слав. Плачи и славы автор «Слова» иллюстрирует буквально в своём произведении и им же следует в своём изложении чаще всего.
Эмоциональная противоположность плача и славы даёт ему тот обширный диапазон всевозможных чувств и смен настроений, который так характерен для «Слова» и который, кстати, сам по себе, отделяет его от произведений устной народной словесности, где каждое произведение подчинено в основном одному жанру и одному настроению.
В своей книге «Прошлое - будущему» (Наука, Л., 1985) на странице 239, Дмитрий Сергеевич говорит, что «больше всего книжные элементы сказываются в начале «Слова». Как будто бы автор, начав писать, не мог ещё освободиться от способов и приёмов литературы», здесь он недостаточно ещё оторвался от письменной традиции. Но по мере того, как он писал, он
всё более и более увлекался устной формой. С середины своего произведения автор уже не пишет, а как бы записывает некое устное произведение. Последние части «Слова», особенно «плач Ярославны», почти лишены книжных элементов.
На той же странице 239 в книге «Прошлое - будущему», академик Д.С. Лихачёв решает проблему жанра «Слова о полку Игореве» следующим образом: «Перед нами памятник, в котором фольклор вторгается в литературу, выхватывает его из системы литературных жанров, но не вводит в систему жанров фольклора».
Из всего этого Дмитрий Сергеевич решает, что
«это произведение исключительное по своим художественным достоинствам ».
Единство в нём достигается не традиционностью, как это было обычным в средневековье, а нарушениями этой традиции, отказом следованию какой-либо устоявшейся системе жанров, что объясняется воздействием на него действительности и, конечно же, влиянием силы собственной индивидуальности.
Дмитрий Сергеевич Лихачёв достаточно подробно рассматривал эту проблему жанра и, в результате, пришёл к выводу, что в «Слове о полку Игореве» произошло столкновение двух жанровых систем – письменной и устной, поэтому жанровая природа «Слова» оказалась неопределённой . Это ещё не сложившийся окончательно, новый для русской литературы жанр.
«Слово» - книжное, письменное произведение, очень сильно зависящее от устной традиции, в котором органически слиты фольклорные элементы с книжными.
Этой точки зрения о жанровой природе «Слова о полку Игореве» придерживается большинство современных исследователей этого литературного памятника.
03.03.2016, 25208 просмотров.