Кто не делится найденным, подобен свету в дупле секвойи (древняя индейская пословица)
Версия для печати
Библиографическая запись:
Майков Валерьян Николаевич как литературный критик. — Текст : электронный // Myfilology.ru – информационный филологический ресурс : [сайт]. – URL: https://myfilology.ru//178/majkov-valeryan-nikolaevich-kak-literaturnyj-kritik/ (дата обращения: 24.04.2024)
Майков Валерьян Николаевич как литературный критик
Содержание
МАЙКОВ Валерьян Николаевич [1823—1847] — литературный критик, один из ранних представителей русской позитивной эстетики.
Симпатии Майкова на стороне новой французской позитивной философии, главным образом Огюста Конта, влияние которого сказалось на идее Майкова создать «философию общества», основанную на системе положительных знаний, посредством обобщения отдельных наук («объективный метод» Конта). Задача — общественное благосостояние — разрабатывается по частям в отдельных науках. Для каждой науки устанавливаются точные границы. «Порядок вещей, оправдываемый одной из общественных наук, может быть одобрен только тогда, когда и другие науки его оправдывают». Эта новая наука даст соединение «идей и опытов» и будет служить общечеловеческому совершенству.
Критическая деятельность Майкова продолжалась немногим более года и ознаменовалась резкими выпадами против Белинского и отрицанием его критики. Майков восстает против той связи литературы с общественной жизнью, которую устанавливал великий критик, против публицистических элементов в его работах и обвиняет Белинского в непонимании художественной формы, в приравнении ее к формам действительности. Выступая против общественных взглядов Белинского, Майков играл глубоко реакционную роль, критика же в лице Майкова «совершила не поступательное, а попятное движение» (Плеханов). По мнению Майкова, критик должен прежде всего объяснять произведения искусства как выражения общечеловеческих черт, выросших на основе развития талантливой личности художника.
Это положение он развивает попутно с изложением своей теории исторического процесса, направленной против славянофилов. Цель исторического процесса — «преодолеть национальное и достичь общечеловеческого совершенства». Национальные особенности, — то, что создает из людей русских, немцев, англичан и т. д., — это порочные отклонения от чистой человечности. Общий всем людям идеал чистого человеческого типа состоит из одних положительных черт, «добродетелей» (влияние французской буржуазной школы естественного права). Талантливые личности писателей противодействуют национальным («порочным») особенностям, освобождаются от них и выражают в своем творчестве идеальные, общечеловеческие черты. К чертам «чистого антропологического» типа Майков относит черты, имеющие прежде всего экономическое значение. Полезность — вот критерий для оценки художественного образа. Так например Кольцов, по мнению Майкова, не ограничивается верным изображением национальных русских черт — неподвижности и удальства, — а выдвигает то общее, что ставит его выше времени. Общечеловеческое у Кольцова Майков видит в своеобразном пуританизме его натуры — в трудолюбии, бережливости, смелости, в цельном, не разъеденном рефлексией характере и спокойствии, с каким он пробивает себе дорогу. Эта основная черта оценки художественного произведения отличает Майкова не только от Белинского, но и от всей критики 40-х гг.
Однако главный огонь Майкова был направлен против литературы и критики романтизма и классицизма. В статье о Кольцове [1846] М. выступил против идеалистической эстетики этих направлений. «Идеал — односторонняя абстрактность, между тем как в действительном мире нет ничего отвлеченного и одностороннего». Он отрицает также теорию возникновения искусства как слияния идей с художественной формой. Суть не в формах и не в идеях, ибо «воображение никогда не породит ничего такого, в чем не было бы хоть капли действительности». Суть — в жизни, в действительности. «Художественное творчество есть пересоздание действительности не изменением ее форм, а возведением их в мир человеческих интересов (в поэзию)». Свою теорию изящного Майков обосновывает тем, что «каждый из нас познает и объясняет себе все единственно по сравнению с самим собой». Поэтому дело не в предмете, к-рым занимается художник, а в отношении к нему.
С этой точки зрения для Майкова неприемлемы классицизм и романтизм в литературе, ибо они «выражают одну идею — отрицание изящества в действительности». Им он противопоставляет «натурализм» Гоголя. Майков упраздняет критические системы догматической эстетики (Мерзляков, Полевой), дающие рецепты изящного, тогда как «нет на свете предмета не изящного, не пленительного». Новая опытная эстетика не должна «запрещать писателю выражать свои мысли в какой ему угодно форме», лишь бы он изображал реальную, а не вымышленную действительность. Задача критика теперь резко меняется и «ограничивается опытом, исследованием обстоятельств, сопровождающих зачатие, развитие и выражение художественной мысли». Критика поэтому не опережает литературы, как это было у романтиков, а литература выражает эстетически только то, что пришло в «общее сознание общества».
Майков признает, что искусство возникает бессознательно под влиянием безотчетной потребности в творчестве. Если писатель-художник подвергает идею логическому анализу и отправляется от нее в своем творчестве, то он создает беллетристику, стоящую между наукой и искусством (Герцен, Жорж Санд, Бутков). Но Майков ценит все формы творчества, в том числе и сатиру, т. к. критик изучает «по памятникам литературы историю общества» и должен подвергнуть анализу все произведения, которые «уничтожаются эстетической критикой как порождение коммерческого духа, но составляют одну из характерных черт нашего века».
У Майкова мало критических работ (главные — о Кольцове, Вальтер Скотте, Загоскине, Гоголе, Одоевском), но и в них он больше места уделяет проблемам теории эстетики, истории, пропаганде знаний. Художникам советует стать ближе к науке и «заниматься основательным изучением экономического мира» (статья о Буткове). Напротив, романтики и мистики «на основании чудесного» не могут создать поэтических произведений (Одоевский, Жадовская). Беллетристические произведения, ставившие вопрос о бедности и богатстве, он считает положительным явлением. Как идеолог политически самоопределяющейся крупной буржуазии, он приветствует идеалы накопления. Кольцов, по его мнению, чуть ли не вершина русской поэзии, ибо он на богатство и бедность смотрит «так же серьезно, как самый ревностный политико-эконом». Его стихотворение «Что ты спишь, мужичок?» есть «истинный chef d’œuvre экономической поэзии».
Валериан Майков выдается как критик-теоретик. В противоположность большинству русских критиков, говоривших о своих эстетических воззрениях не столько систематически, сколько в применении к отдельным литературным произведениям, Майков прямо начал с изложения собственной, весьма стройной эстетической теории (главным образом - в статье о Кольцове). Как и Белинский второго периода, Майков всю свою аргументацию вел к тому, чтобы защитить гоголевскую - или, по тогдашней терминологии, "Натуральную" - школу от нелепых попреков тем, что она занимается "грязной" действительностью, будто бы недостойной художественного воспроизведения; но свои выводы Майков старался обосновать научно, исходя из психологического закона, по которому "каждый из нас познает и объясняет себе все единственно по сравнению с самим собой". Раз это так, то дело не в предмете, которым занялся художник, а в нашем к нему отношении. Что может быть неинтереснее и бесцветнее "какого-нибудь плоского захолустья, двух трех кривых березок, да сереньких тучек на горизонте", но вы сжились с этими "печальными подробностями"; когда вам их нарисуют, в вашей душе воскресает целый ряд дорогих воспоминаний, и такая "встреча с самим собой проливает неизъяснимую прелесть на какой-нибудь ландшафт петербургского художника, потому что нельзя не любить себя, не интересоваться собой". Тайна впечатления от искусства в том, что оно возбуждает в читателе и зрителе симпатический, по терминологии Майкова, т. е. напоминающий нам самих себя отзвук. Вот почему "нет на свете предмета неизящного, не пленительного, если только художник, изображая его, может отделять безразличное от симпатического".
"Художественное творчество - по формулировке Майкова - есть пересоздание действительности, совершаемое не изменением ее форм, а возведением их в мир человеческих интересов, в поэзию". Художественная мысль "зарождается в форме любви или негодования". Это сближает Майкова с Гюйо, который требует от искусства этического элемента, с тем, однако, чтобы он не был пристегнут механически, а свободно и органически претворился бы в творческой душе. Это же отдаляет Майкова от искусства узко тенденциозного, при котором действительность подгоняется под данную идею. Художник, по Майкову, "часто и даже большей частью сам не понимает идеи своего произведения в ее отвлеченной форме".
На практике, однако, Майков не выдержал строго своих требований и, живя в эпоху, когда пропаганда идей приобрела первенствующий интерес, пошел на компромисс, в форме разделения художественных произведений на истинно-художественные, "которые пишутся без всякой посторонней цели, по безотчетному требованию творчества", и "беллетристику", которая "имеет целью распространение в публике каких-нибудь идей", причем к произведениям последней категории Майков относился с полным сочувствием и отводил им "такое же почетное место в литературе, как (настоящим) художникам". Это деление произвольно ("Вечного Жида" Сю, например, и роман Искандера Майков одинаково зачислил в разряд "беллетристики"), но оно свидетельствует, как сильно молодой проповедник "философии общества" был проникнут желанием сблизить жизнь и литературу.
22.11.2016, 1941 просмотр.