Кто не делится найденным, подобен свету в дупле секвойи (древняя индейская пословица)
Версия для печати
Библиографическая запись:
Культурно-исторические истоки русской литературной критики 18 века. Классицистская критика. Основные нормативные акты русского классицизма как литературно-критические факты. — Текст : электронный // Myfilology.ru – информационный филологический ресурс : [сайт]. – URL: https://myfilology.ru//178/kulturno-istoricheskie-istoki-russkoj-literaturnoj-kritiki-18-veka-klassiczistskaya-kritika-osnovnye-normativnye-akty-russkogo-klassiczizma-kak-literaturno-kriticheskie-fakty/ (дата обращения: 20.04.2024)
Культурно-исторические истоки русской литературной критики 18 века. Классицистская критика. Основные нормативные акты русского классицизма как литературно-критические факты
Содержание
Формирование русской литературной критики — длительный процесс, начавшийся в петровскую эпоху и связанный как с изменениями в литературном сознании (прежде всего с возрастанием индивидуального авторского начала), так и с усложнением характера литературной коммуникации, расширением и расслоением читательского круга. Петровские реформы дали мощный толчок развитию российского общества. В самых разных сферах духовной жизни обнаруживали себя просветительские идеи: была учреждена Академия наук (1725). открыт Московский университет (1755), развертывалась книгоиздательская деятельность, появились первые газеты и журналы. Русская литература и критика XVIII в. развивалась в тесном контакте с западноевропейским просветительским движением, не только осваивая мировой эстетический опыт, но и выражая растущее национальное самосознание.Широко известны слова В. Г. Белинского: «<...> каждая эпоха русской литературы имела свое сознание о самой себе, выражавшееся в критике». Начальный этап в развитии русской литературной критики связан с утверждением в отечественной литературе классицизма (1740—1770-е годы). Становление теоретической и литературно критической мысли в данный период по-своему опережало развитие литературы. Специфика критики этих десятилетий состояла в ее невыделенности среди других форм литературно-художественной и научно-литературной деятельности. На первых порах она была слита, с одной стороны, с литературной практикой, а с другой. — с теоретико-литературными начинаниями. Решение Ломоносовым, Тредиаковским и Сумароковым грандиозной творческой задачи — задачи создания новой русской литературы — требовало активного авторского самоопределения и самоутверждения, оценок пройденного отечественной литературой пути, аналитической проверки переносимых на русскую почву поэтических установок и норм.Критические суждения о литературе долгое время (вплоть до второй четверти XIX в.) являлись привилегией русских писателей. В XVIII в критическое выступление чаше всего становилось обоснованием авторского права на индивидуальный эстетический опыт, своеобразной формой зашиты автором своего произведения от возможных нападок. Критическое начало ярко заявляло о себе в «письмах», «рассуждениях» и «предисловиях», которыми авторы нередко сопровождали издаваемые сочинения, а также а многочисленных эстетических трактатах и «риториках» («Рассуждение об оде вообще» В К.Тредиаковского, «Письмо о Правилах российского стихотворства» и «Краткое руководство к красноречию» МВ. Ломоносова, «Наставление хотящим быти писателями» А. П. Сумарокова и др.). «Письма», «предисловия», «рассуждения» выполняли по существу функцию литературной критики, становясь посредниками между автором и читателями, направляя и воспитывая эстетический вкус образованной части российского общества и начинающих авторов.
Одновременно критика уже на заре ее возникновения стала действенным средством литературной борьбы, выливаясь в форму не только эпиграмм, сатир, пародий, стихотворных посланий, но и собственно критических статей.
Литературно-критические суждения писателей-классицистов носили нормативный, во многом «филологический» характер. Главными «жизненными центрами» рождающейся литературы стали споры вокруг проблем версификации, литературных жанров, стилевой упорядоченности и языковой ясности. В качестве критиков в этот период выступали поэты, а потому вполне закономерна сосредоточенность теоретических и литературно-критических размышлений Тредиаковского, Ломоносова и Сумарокова прежде всего на различных вопросах стихотворной практики.
В 1735 г. в трактате «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» Василий Кириллович Тредиаковский (1703—1768) вынес своеобразный приговор устаревшей силлабической системе стихосложения по польскому образцу, подчеркнув ее неорганичность для отечественной словесности: большего «сладкоголосия» достигает русский народ в своих песнях, построенных по тоническому принципу. Разрабатывая начала новой силлабо-тонической системы стихосложения, автор трактата впервые вводил понятия «тонического размера» и «стопы».
В обсуждение проблемы реформирования русского стихосложения включился и Михаил Васильевич Ломоносов (1711—1765). В «Письме о правилах российского стихотворства» (1739) он объявил силлабо-тонический принцип стихосложения наиболее соответствующим духу русского языка, выделив среди других стихотворных размеров ямб: «Чистые ямбические стихи хотя и трудновато сочинять, однако, поднимайся тихо вверх, материи благородство, великолепие и высоту умножают». Выступление Ломоносова заставило Тредиаковского пересмотреть ряд своих положений, признать ямб и окончательно отказаться от силлабической системы стиха.Существенной преградой для художественного творчества Ломоносов и Тредиаковский считали и неупорядоченность лексического состава русского языка. В предисловии к переводу романа «Езда в остров любви» (1730) и в «Речи о чистоте российского языка» (1735) Тредиаковский заявлял, что «славяно-российский» язык для «мирской» книги очень «темен», а потому литературным вполне может стать русский разговорный язык.Подлинным преобразователем русского языка стал Ломоносов— автор «Риторики» (1748), «Российской грамматики» (1755) и «Предисловия о пользе книг церковных в российском языке» (1758). В последней из названных работ Ломоносов изложил учение о трех «штилях», разграничив разные стихии языка и закрепив за ними определенные жанры. «Высокий» стиль, подчеркивал он, характерен для героической поэмы, оды и речей «о важных материях»; «посредственного» («среднего») стиля должны держаться театральные сочинения, сатиры, элегии, эклоги и стихотворные дружеские письма; «низкий» стиль приличен для комедий, эпиграмм, песен, дружеских писем в прозе.Окончательное утверждение эстетики классицизма на русской почве знаменовалось появлением стихотворного трактата Александра Петровича Сумарокова (1717—1777) «Две Эпистолы. В первой предлагается о русском языке, а во второй о стихотворстве» (1748). «Эпистолы» Сумарокова предлагали читателям систему норм и правил, следование которым могло бы привести к созданию литературы нового европейского типа. Автор отстаивал логическую стройность, ясность в развитии художественной мысли, ратовал за соблюдение языковых норм, за строгое сохранение жанровых границ. Порой он выходил за рамки эстетики Буало и, ориентируясь на опыт русской литературы, расширял жанровую систему, отдавая должное таким жанрам, как песня и комическая поэма.Трактат Сумарокова имел и еще одну примечательную особенность: в отличие от теоретического манифеста Буало, он не столько подводил итоги литературного развития (литература русского классицизма в этот период находилась еще в стадии становления), сколько подготавливал для него почву. В теоретико-литературных трудах Тредиаковского, Ломоносова и Сумарокова критика обретала не только стройную систему эстетических понятий, регулировавших творческую практику русских авторов, но и отправные критерии оценок художественных произведений на протяжении 1740—1770-х годов она постепенно выделялась в самостоятельную сферу литературной деятельности.
14.06.2016, 3261 просмотр.