Кто не делится найденным, подобен свету в дупле секвойи (древняя индейская пословица)
Версия для печати
Библиографическая запись:
Анализ и оценка фактического материала. — Текст : электронный // Myfilology.ru – информационный филологический ресурс : [сайт]. – URL: https://myfilology.ru//164/analiz-i-oczenka-fakticheskogo-materiala/ (дата обращения: 24.04.2024)
Анализ и оценка фактического материала
Содержание
Фактический материал произведения — это не только числа, имена, названия, даты, как порою думают.
Вот автор рекомендует читателю:
Особое внимание обращают на аннотации, по которым судят о содержании заказываемых изданий, их объеме, цене.
В этой фразе нет ни цифр, ни дат, ни фамилий или названий, но она несет читателю информацию, причем неточную. Это станет ясно каждому, кто попытается выяснить: «А можно ли судить о цене и объеме издания по аннотации? Сообщает ли аннотация такие сведения?» В самом деле, эти данные можно найти в библиографическом описании издания, предшествующем аннотации в макете аннотированной каталожной карточки, но не в аннотации.
Факты в произведении печати — это отраженные в сознании автора элементы действительности. Они, как правило, составляют основу содержания произведения и тем самым предопределяют сложность их анализа и оценки редактором.
Нужно ли редактору оценивать фактический материал?
Вопрос такой возникает обычно у тех, кто видит противоречие между трудоемкой редакторской проверкой точности и достоверности фактического материала и тезисом: за всё отвечает автор. Раз отвечает, пусть сам и проверяет. Нужно издателям выбирать авторов добросовестных, ответственных, и все будет в порядке и без редакторской проверки фактического материала.
Доводы эти трудно признать состоятельными.
Во-первых, не исключено, что автор, даже зарекомендовавший себя с самой лучшей стороны, в данном случае изменил себе. И без проверки этого не узнаешь.
Во-вторых, кроме испытанных авторов в издательства стучатся и авторы начинающие. Что же, отказаться от них?
В-третьих, ошибаться свойственно даже великим. Так что лучше помочь автору избежать даже мелких ошибок, подрывающих доверие к нему читателей, чем ради экономии сил и средств отказаться от анализа и оценки фактического материала.
Великие — Лев Толстой, Достоевский, Чехов, Короленко и другие — свидетельствуют в пользу последнего нашего контрдовода. Они были озабочены фактической точностью текста своих произведений и готовы были, не жалея сил, проверять его сами или прибегая к помощи знатоков.
Лев Толстой просит М. Н. Каткова:
В присылаемых теперь главах речь идет [о Петергофе?] и местностях под Петербургом, которые я плохо помню. Я боюсь, что там географические ошибки. Будьте так добры, поправьте, если они есть (1...20 марта 1875 г. // Полн. собр. соч.: в 90 т. Т. 62. С. 160);
сообщает жене:
...я желаю, и мне нужно, прочесть несколько глав исторических Погодину, Соболевскому, Самарину, Щебальскому. Завтра я поеду собирать этих господ (Там же. Т. 83. С. 144);
считает нужным написать П. В. Засодимскому после знакомства с его произведением:
...у новорожденных не бывает голубых глаз (Толстой Л. Н. Переписка: в 2 т. 2-е изд., доп. М., 1978. Т. 2. С. 401).
Ф. М. Достоевский просит редакцию «Русского вестника»:
Покорнейше прошу многоуважаемую редакцию пересмотреть французские фразы в романе [«Бесы»]. Мне кажется, что нет ошибок, но я могу ошибиться. Равно попрошу покорно сверить мой эпиграф из Пушкина с изданием Пушкина. Я припоминал наизусть (Полн. собр. соч. и писем. Письма. Т. 29, кн. 1. С. 140);
сообщает Н. А. Любимову, редактору:
Задерживают разные мелочи, например надо перечитать всё одному бывшему (провинциальному) прокурору, чтоб не случилось какой важной ошибки иль абсурда в изложении Предварительного следствия, хотя я писал все время, советуясь с этим же прокурором (Там же. Письма. Т. 4. С. 127).
Почему Достоевский был так внимателен к фактической стороне дела, он объяснил сам:
...я вывел неотразимое заключение, что писатель - художественный, кроме поэмы, должен знать до мельчайшей тонкости (исторической и текущей) изображаемую действительность (Там же. Письма: в 4 т. М.; Л., 1939. Т. 3. С. 206).
В. Г. Короленко просит Н. К. Михайловского, редактора журнала:
Покорнейшая просьба обратить внимание на корректуру (не попадется ли несообразностей, особенно с именем: Степану меня прежде назывался Василий) (Короленко В. Г. Письма, 1888-1921. С. 63).
Лев Толстой, получив от Афанасия Фета рукопись стихотворения «В дымке-невидимке...», написал в ответ одобрительное письмо, но с небольшим замечанием:
Стихотворение ваше крошечное прекрасно. Это новое, никогда не уловленное прежде чувство боли от красоты, выражено прелестно. У вас весной поднимаются поэтические дрожжи, а у меня восприимчивость к поэзии. Одно - не из двух ли разных периодов весны 1) соловей у розы и 2) плачет старый камень, в пруд роняя слезы. Это первая весна - апрель, а то - май конец. Впрочем, это, может быть, придирка (Полн. собр. соч.: в 90 т. Т. 62. С. 26).
Фет в первой же публикации стихотворения исправил замеченную Л. Толстым неточность.
У Фета в рукописи было:
Истерзался песней
Соловей у розы.
Плачет старый камень,
В пруд роняя слезы.
Фет напечатал последние две строки:
Истерзался песней
Соловей без розы.
И. С. Тургенев в письме к М. М. Стасюлевичу, издателю и редактору «Вестника Европы», благодарит А. Ф. Кони за указание на анахронизм в романе «Новь». Писатель упоминал в нем нелегальную народническую брошюру «Хитрая механика», изданную в 1874 г., хотя действие в романе происходит в 1868—1870 гг. Стасюлевич заменил упоминание этой брошюры другой, аналогичной — «Сказкой о четырех братьях», вышедшей в 1868 г. Тургенев одобряет действие Стасюлевича:
Вы, следовательно, переменили заглавие «Хитрой механики» - хорошо сделали (Полн. собр. соч. и писем. Письма. Т. 12, кн. 1. С. 49).
Возможно, такое внимание великих писателей к фактическим мелочам, не имеющим заметного значения для художественного результата, покажется чрезмерным педантизмом, но для них важно было не сфальшивить даже в мелочах, ни в чем не обмануть читателя.
И выступая в качестве редакторов или рецензентов, великие писатели были очень придирчивы к фактической точности, непременно указывая на фактические ошибки.
А. С. Пушкин не пропускал без замечаний ни одной фактической неточности в произведениях своих друзей.
Он пишет К. Ф. Рылееву:
Ты напрасно не поправил в Олеге герба России. Древний герб, святой Георгий, не мог находиться на щите язычника Олега; новейший, двуглавый орел, есть герб византийский и принят у нас во время Иоанна III. Не прежде. Летописец просто говорит: Таже повеси щит свой на вратах на показание победы (Полн. собр. соч.: в 16 т. Т. 13. С. 175-176);
сообщает А. А. Бестужеву свое нелицеприятное мнение:
Твой Владимир говорит языком немецкой драмы, смотрит на солнце в полночь, etc. (Там же. С. 180).
Фактические неточности в печатных текстах так допекли Пушкина, что он стал думать о необходимости борьбы с этим злом, о чем сообщил брату Льву:
Душа моя, как перевести по-русски bévues? - должно бы издавать у нас журнал Revue des Bévues. Мы поместили бы там выписки из критик Воейкова. Полудневную денницу Рылеева, его же герб российский на вратах византийских - (во время Олега, герба российского не было - а двуглавый орел есть герб византийский и значит разделение Империи на Западную и Восточную - у нас же он ничего не значит). Поверишь ли, мой милый, что нельзя прочесть ни одной статьи [из] ваших журналов, чтоб не найти с десяток таких bévues, поговори об этом с нашими... (Там же. С. 54).
А. П. Чехов пишет Киселевой, оценивая ее рассказы «Калоши» и «Кто счастливей?»:
В «Калошах» много ошибочек вроде «дом № 49». В Москве нумерация в адресах не существует... Возвращаясь к предыдущему рассказу [«Кто счастливей?»], упомяну, кстати, что Лентовский совсем неуместен. Он вовсе не так популярен в Москве, как у Алексея Сергеевича [Суворина], за что-то любящего его (Полн. собр. соч. и писем. Письма. Т. 1. С. 271);
критикует Н. А. Лейкина:
...у Вас «На охоте» охотники стреляют куропаток в лесу. Куропатки бывают на опушке леса, а в лесу на деревьях никогда (Там же. Письма. Т. 2. С. 127);
не дает спуску начинающему писателю Н. А. Хлопову:
Но вот что совсем не мелочно: где Вы видели церковного попечителя Сидорки- на? Правда, существуют церковные старосты, или ктиторы, но никакие старосты и попечители, будь они хоть разнаивлиятельнейшие купцы, не имеют права и власти переводить дьячка с одного места на другое... Эго дело архиерейское... Походило бы более на правду, если бы Ваш Иона попросту был переведен из города в деревню за пьянство <...>
В конце рассказа дьячок (это очень мило и кстати) поет «Благослови, душе моя, господи, и возрадуется...» Такой молитвы нет. Есть же такая: «Благослови, душе моя, господа и вся внутренняя моя святое его»... (Там же. Письма. Т. 2. С. 200).
Прочитав рукопись Е. М. Шавровой, написал ей:
Попы ни во всенощной, ни в обедне не читают апостола (Там же. Письма. Т. 12. С. 357).
А. Т. Твардовский, редактируя «Новый мир», всегда примечал даже мелкие фактические неточности и сообщал о них авторам.
Так, прочитав повесть В. Ф. Пановой «Сережа», он написал ей:
А еще что запомнил из мельчайших неточностей: рожь сперва колосится, а потом цветет, а не наоборот, как у Вас; «нарубил кубометр дров» - рубленые дрова - это хворост, сучья - мелочь, их никто не выкладывает и не считает на кубометры. Ваш мальчик, по-видимому, распилил и поколол, располенил кубометр дров. Но это, конечно, замечания «не свыше сапога» (Собр. соч.: в 6 т. Т. 6. С. 53).
Писателю Б. В. Шинкубе, прочитав его поэму «Скала», А. Т. Твардовский написал:
Говоря о переводе, не могу не отметить некоторые странности. Например, глава называется«Слесарь Яков», но в тексте и набор инструментов, и все, что Яков делает, решительно показывает, что он столяр или плотник, но отнюдь не слесарь. Это нужно будет исправить для отдельного издания. И еще: несколько раз упоминается «наган», а потом - вдруг «два пистолета» из-под монашеской рясы. Но ведь это 905 год, какие же «два пистолета»,- т.е. оружие давних времен? (Там же. С. 251).
Так что редактор, чувствующий свою ответственность перед читателем, не станет перекладывать проверку фактической стороны редактируемых произведений на автора, а постарается ему помочь избежать даже мелких ошибок, как это делали великие писатели в роли редактора-рецензента.
Кроме того, фактические ошибки не только подрывают доверие читателя к автору и издателю, но и, главное, мешают последним добиться той цели, которую они ставят перед изданием. А то, что печатные издания выходят с большим числом самых разнообразных фактических ошибок, ни для кого не секрет.
Несколько примеров (а их можно приводить бесконечно).
Автор книги «Николай Крыленко» сообщает читателю, что Вера Засулич убила петербургского градоначальника Трепова, хотя на самом деле он был ею лишь ранен и прожил еще 11 лет.
Е. Полякова в книге «Николай Рерих» (М., 1985) пишет, что Серов и Поленов отказались от звания академика после 9 января 1905 г. Оба же были действительными членами Академии художеств. Академиками называли только действительных членов Российской Академии наук. Поленов же и от звания действительного члена Академии художеств не отказывался.
Насколько опасно возлагать ответственность за достоверность и точность фактов только на автора, демонстрирует, например, рецензия М.Строганова на кн.: Хечинов Ю. Жизнь и смерть Александра Грибоедова (Новое лит. обозрение. 2004. № 2/66). В рецензии читаем:
Ю.Е.Хечинов пишет: «Грибоедов осуждал казавшиеся ему наивными проекты будущих политических переустройств и тем более способы их достижения.
Он скептически относился к идее вооруженного свержения власти и в одной из бесед с идейным вдохновителем заговорщиков Кондратием Рылеевым иронически заметил:
- Сто поручиков хотят перевернуть Россию?» (с. 131).
Процитировав Хечинова, рецензент замечает:
Напомню, что сто было прапорщиков, а не поручиков, что фраза эта была произнесена не в Киеве, а на Кавказе, когда туда дошла весть о восстании, что была она сказана не Рылееву и что Рылеев никогда не был идейным вдохновителем южан, как можно неосновательно предположить согласно этому тексту (с. 364).
А ведь читатель книги Хечинова вполне мог всё это принять за чистую монету и запомнить лжефакты как истину.
Особенно же неприятно, когда автор выдает за факты, на которые опираются его выводы, собственные выдумки. Это грубый обман.
Почему же так много фактических ошибок проникает в печатные тексты?
Первая причина. Издательства и редакции целиком доверяют автору и фактическую сторону его текстов не проверяют. Большинство авторов не по злому умыслу, а из-за сложности своего труда полагаются порой на свою память — инструмент весьма несовершенный и ненадежный — или опираются на сомнительные источники. Худший вариант — автор сознательно, в своих неблаговидных целях, выдает за факты то, что даже к подобиям фактов не отнесешь.
Н. Г. Чернышевский тонко подметил в письме к жене, почему авторы допускают мелкие фактические ошибки:
Он [сын Александр] найдет в этом моем письме к нему, как и во всяком другом, много фактических ошибок. Без них не обойдешься, когда пишешь, не имея под руками большой библиотеки. Память не может удерживать фактических мелочей. Она удерживает общее впечатление от фактов. И того довольно. Место мелочам - не в голове, а в справочных книгах (Полн. собр. соч.: в 16 т. М., 1953. Т. 15. С. 37).
Вторая причина. Анализ и оценка редактором фактического материала поставлены методически неверно. У редакторов не выработаны нужные навыки. Не хватает знаний. Не владеют они приемами проверки точности и достоверности фактов.
Основные задачи редактора
В редакторском анализе и оценке фактической стороны произведения отчетливо выделяются две части (группы, стороны):
- — одна касается существа самих фактов, которые преподносит автор читателю, их новизны, значимости, системности, что и определяет ценность содержания произведения;
- — другая сторона связана с точностью, достоверностью, безошибочностью того, что преподносится в качестве фактов, с приемами, которые помогают редактору не прозевать такого рода недостатки.
Непроходимой границы между этими сторонами нет. Недостоверные сообщения, выдаваемые за факты, могут свести на нет всю концепцию автора, если он опирается именно на такие «факты». И все же недостоверность может быть мелкой, на существо содержания почти не влияющей. Но и она нежелательна, так как порождает недоверие читателя к автору и книге.
Эти две стороны и предопределяют задачи редактора.
Первая задача — оценить, насколько факты, которыми оперирует автор, отвечают основным методологическим требованиям к ним.
Эти требования:
- 1. Отбирать факты не произвольно (те, что нужны автору, взяты, а те, что мешают, отброшены);
- 2. Учитывать, что факты в действительности не остаются неизменными, меняются (одни вот-вот исчезнут, другие набирают силу);
- 3. Не оперировать фактами изолированно от других, с ними связанных.
Выводы автора, не соблюдающего этих требований, будут в лучшем случае ослабленными, в худшем — несостоятельными, лживыми.
Эта задача анализа и оценки связана с первой стороной фактического материала (см. 11.1). Редактор в состоянии выполнить эту задачу (если речь идет о научном труде), только будучи специалистом в той области, которой посвящено произведение. В противном случае он не может и не должен обойтись без помощи специалиста-рецензента или специального научного редактора.
Вторая задача — оценить, насколько факты отвечают той роли, которую они должны играть в каждом данном случае.
Роли эти таковы:
- а) опора, основа для выводов;
- б) чистая информация;
- в) конкретизация общих положений;
- г) иллюстрирование общих положений.
Точно оценить факты безотносительно к их роли невозможно.
Третья задача — оценить достоверность фактического материала.
Оценка соответствия фактов методологическим требованиям
Эта оценка особенно важна для научных произведений, выдвигающих новые концепции. Но и в произведениях научно-популярной, учебной, производственной литературы не должно быть отклонений от этих требований, иначе читатель может быть введен в заблуждение.
Для анализа и оценки произведения с рассматриваемой точки зрения редактор, естественно, должен обладать специальными знаниями. В противном случае эта задача перекладывается на рецензента, в выборе которого редактору и редакции надо быть очень точным.
К сожалению, когда издательство пренебрегает такой оценкой, читатель узнает о грубых несоответствиях методологическим требованиям из рецензий печатных.
Например, доктор филологических наук Р. М. Фрумкина пишет в рецензии на книгу Н. И. Беззенкина «Философия языка в России» (СПб.: Искусство-СПб, 2001), выпущенную в серии «Территория культуры: философия» (рецензия напечатана в журнале «Новое лит. обозрение». 2003, № 60, с. 367-368):
Что автор совсем не знает лингвистику как самостоятельную научную дисциплину - ни ее предмет и методы, ни общепринятую терминологию, ни историю лингвистических учений, ни иерархию лингвистических авторитетов, выясняется очень быстро. Вот, например, высказывание, труднопредставимое даже в грамотной студенческой работе: «Современные исследования в области лингвистики подтверждают сделанный К.С.Аксаковым и Н.П.Некрасовым вывод о неразрывной связи языковых форм с формами национальной духовности. В работах А.Вежбицкой, В.В.Колесова, О.Н.Корнилова и других исследователей содержится обширный лингвистический материал, подтверждающий, что русский язык является системой концептов национальной культуры» (с. 124).
Р. М. Фрумкина замечает по этому поводу:
А другие языки?
К тому же я наивно полагала, что с мировидением язык связал еще Вильгельм фон Гумбольдт. Анна Вежбицкая, его последовательница, на материале самых разных языков уже в наши дни показала, как именно в разных языках отражается мировидение говорящих на них народов. Мировидение, в отличие от духовности, нейтральное слово. С точки зрения истории европейской мысли, точнее говоря - с точки зрения Geistesgeschichte, славянофилы были такими же романтиками, как Гумбольдт. Их культуротворческая роль в нашей духовной истории несомненна, но зачем приписывать им чужие заслуги?
Какой вклад в русскую лингвистику внес убежденный славянофил профессор Петербургского университета Н.П.Некрасов, я, признаться, не знала, но не узнала и из рецензируемой книги. Однако же при всех обстоятельствах его труд по русскому глаголу, изданный в 1865 г., не мог быть «формалистическим», разве что само слово формалистический в данном употреблении имеет некий загадочный, сугубо специальный смысл. Но толкование этого смысла отсутствует, и что здесь и далее имел в виду автор - так и останется неясным. <...>
И уж совсем непонятно, какие экивоки нужно сделать, чтобы представить Фортунатова и Шахматова прямыми последователями славянофилов.
Не будем дальше цитировать рецензию. Для наших целей процитированной части вполне достаточно. Это как раз тот случай, когда рецензия издательству была насущно необходима, хотя бы потому, что автор, — по всей видимости, философ — взялся писать о языке, пусть философии языка. Но в своих суждениях о языке он не мог не опираться на данные лингвистики, и можно было предположить (а издательству нужно было предположить), что он, оперируя фактами лингвистики, может допустить неточности. Что и доказала Р.М.Фрумкина. При этом он допускает их не только в силу плохого знания материала лингвистической науки, но и, главное, стремясь доказать ложную идею. Факты, на которые он опирается, подобраны односторонне, без учета всех фактов, которыми располагает наука. Его это устраивало, так как отвечало поставленной им перед собой задаче. Но это искажало истинное положение дел. Издательство, несомненно, допустило брак в работе или, может быть, сознательно пошло на публикацию работы, идеи которой были ему близки, не заботясь об их соответствии действительности.
Оценка функциональных качеств фактов
Это оценка фактов применительно к той роли, которую они призваны играть в тексте. Факты, служащие опорой для выводов, должны прежде всего удовлетворять методологическим требованиям, приведенным выше. Только в этом случае они выполнят свою миссию убедительно и честно.
Факты, конкретизирующие общие положения
Если эти факты конкретизируют не выдвинутое общее положение, а имеют к нему очень отдаленное отношение, грош им цена.
Например, автор выдвинул положение о том, что успех и качество научно-исследовательской работы в республиканской библиотеке будут определяться рядом мероприятий и далее приводит их перечень, конкретизируя свое положение.
Первым в ряду стоит такое:
Руководящим документом для всех библиотек станет перспективный координационный план по развитию библиотековедения, теории библиографии и истории библиотечного дела в республике.
Соотнося этот пункт перечня мероприятий с общим положением, редактор не может не спросить: «Разве это мероприятие, определяющее успех и качество научно-исследовательской работы в республиканской библиотеке? Это вообще не мероприятие. Мероприятием была бы разработка такого плана и его реализация. Форма пункта противоречит содержанию. Требуется поправка». Текст будет уточнен благодаря приему соотнесения конкретизирующего общее положение факта с самим этим положением.
Такие несоответствия в тексте не так уж нередки. Например, выдвинут тезис, а аргументы доказывают не этот, а совсем другой тезис — известная логическая ошибка, называемая подменой тезиса.
Иллюстрирующие факты
Основные требования к фактам, привлекаемым ради иллюстрации отвлеченных положений,— яркость, выразительность, наглядность, доступность читателю. Только в этом случае такие факты способны усилить воздействие текста, особенно пропагандистского или популярного. Невыразительность фактического материала всегда ослабляет произведение, снижает силу его воздействия. Замена такого фактического материала другим, отвечающим указанным выше требованиям, способна улучшить произведение.
Непременное требование к иллюстрирующим фактам: они должны иллюстрировать именно то положение, ради которого их приводят. Иначе возникает несоответствие. Наглядный пример такого логического несоответствия:
Главный редактор издательства «Вагриус» А. Костанян считает также, что в связи с увеличением выпуска художественной литературы растет пропорционально и число хороших изданий. Например, его издательство скоро представит объемную энциклопедию «Императрица Мария Федоровна», которая будет существенным вкладом в мировую историческую литературу.
Если бы А. Костанян привел в качестве примера хорошее издание художественной литературы, никаких претензий к тексту не было бы. Он же воспользовался примером энциклопедии исторического характера («существенный вклад в мировую историческую литературу»), т.е. явно невпопад.
Причины фактических неточностей и недостоверности фактического материала
Фактическая неточность текста
Если произведение содержит фактические неточности, оно может ввести читателя в заблуждение, стать источником его ошибочных действий или неверного, не соответствующего реальности понимания идей.
Поэтому забота о фактической точности и правильности текста — одна из главных в деятельности редактора.
Редактор пропускает фактически неточные утверждения либо потому, что не проверяет, применимы ли они ко всем соотносимым случаям, не ищет противоречащих фактов, либо потому, что считает, как и автор, что читатель и так все поймет правильно.
Например, автор написал:
Переход к рынку означает свободу печати.
Редактор не спросил его: «Как же так? Ведь существуют страны с рыночной экономикой, сохранившие цензуру». Этот вопрос заставил бы автора уточнить свое положение. Вероятно, он имел в виду переход к рынку с одновременной политической демократизацией общества. Именно последняя если не означает, то может предполагать свободу печати.
Недостоверность текста
Как легко проникают в печать грубо ошибочные тексты, демонстрируют приведенные ниже примеры.
В газете «Комсомольская правда» была напечатана заметка об отличной работе «Скорой помощи». В ней содержались такие строки:
Минутая стрелка на больших вокзальных часах не успела пробежать еще и двух кругов, как на пульте оперативного отдела Центральной станции «Скорой помощи» тревожно замигали яркие огоньки. А еще через 45 секунд по Садовому кольцу уже мчалась машина с красным крестом...
Если бы у литературного сотрудника газеты, который был редактором заметки, спросили: «За сколько времени минутная стрелка обегает два круга?» — он бы наверняка возмутился (за первоклассника, что ли, его принимают?).
Но почему же не заметил ошибки, читая заметку?
А можно ли усомниться в том, что редактор записок «Из блокнота натуралиста» в «Известиях» умеет без ошибок считать до двенадцати? И все же он умудрился сбиться со счета именно в этих пределах. Записки начинаются так:
Март в семье своих «двенадцати братьев» самый удивительный месяц...
Вот и получается: то ли месяцев в году тринадцать, то ли март — сам себе брат.
А разве сотрудники «Литературной газеты» не знали, что Ленинград никогда не был захвачен врагом? Тем не менее опубликовали статью с такой фразой:
Вместе с группой советских и американских корреспондентов 30 апреля 1944 года он [Г.Солсбери] посетил выставку, открывшуюся в только что осво- божденном Ленинграде.
Автор, вероятно, имел в виду «сразу после прорыва блокады», но получилось не так: словесная неточность повлекла за собой фактическую недостоверность: Ленинград ведь не был занят врагом.
Во всех трех случаях фактическая недостоверность, несоответствие текста действительности — на поверхности. Редактору не требовалось обращаться к энциклопедиям или другим авторитетным изданиям, чтобы обнаружить столь элементарные погрешности. Собственных его познаний было вполне достаточно. Тем не менее он фактических ошибок не заметил. Знал, что не так, а пропустил. Парадокс? Нет, просто, читая, редактор не проверял достоверность написанного, не сопоставлял содержание текста с тем, что ему известно об этом содержании. Больше того. Он, скорее всего, читал, лишь схватывая общий смысл, и не текста, а того, что хотел сказать автор.
Образ не успевшей обежать круг стрелки усыпил внимание сотрудника «Комсомольской правды» — безотносительно к словам, из которых он соткан. Образ этот выражает быстротечность события, т.е. как раз то, что нужно. На самом же деле минутная стрелка вовсе не обегает круг, а двигается по нему степенно, не торопясь. Два круга — это два часа, а не две минуты. И, значит, фраза дискредитирует «Скорую помощь», хотя автор искренно хотел ее прославить.
Число двенадцать загипнотизировало сотрудников «Известий»: месяцев в году и в самом деле двенадцать. Но март — один из них, и, следовательно, братьев у него одиннадцать!
А освобожденный Ленинград — кто же не знает, что имеется в виду прорыв блокады?
Итак, ошибок в цитированных текстах можно было бы избежать, если бы редакторы, во-первых, читали текст в соответствии с объективным значением составлявших его слов, а во-вторых, поверяли достоверность авторских утверждений известными им фактами.
Примеры наглядно и убедительно демонстрируют: даже в самых простейших случаях, когда факты, казалось бы, не требуют проверки, редактору нельзя не проверять их достоверность. Тем более это необходимо в случаях сложных.
Нужно постоянно помнить предостережение Монтеня в его «Опытах»:
Ошибки часто ускользают от нашего взора (кн. 2. М.; Л., 1958. С. 95).
Опасность фактической недостоверности текста подстерегает редактора на каждом шагу.
Один редактор ради опыта сопоставил данные двух путеводителей по Московской области: Памятные места Московской области. 3-е изд. Моск. рабочий, 1960; Подмосковные места. М.: Мысль, 1967. Оказалось, что если, по первому, город Богородск переименован в город Ногинск в 1926 г., то по второму — в 1930-м; наибольшая глубина озера Глубокое соответственно —36 и 32 метра. Даже надпись, высеченная на одном и том же памятнике в Тарутине, выглядит в тексте этих книг по-разному.
Можно ли усомниться в правдивости И. Долгополова, так описавшего встречу картины Леонардо да Винчи «Портрет дамы с горностаем»:
На одном из вокзалов группа взволнованных людей встречала поезд... К перрону плавно подошел экспресс (Огонек. 1973. № 3. С. 25).
Нет, однако, оснований сомневаться и в правдивости газетной корреспонденции П. Барышева и М. Капустина в «Правде» о том же событии — встрече «Дамы с горностаем»:
Старший сержант милиции Егор Миронов внимательно оглядел наши машины, стоящие у подъезда международного аэропорта Шереметьево... Через каждый километр-два по всему шоссе от Шереметьева до Москвы стояли машины ГАИ. <...> Мы везли «Даму с горностаем»...
Да, нелегко иногда редактору представить, что текст может содержать ошибку. Как же быть? Что делать, чтобы читатель получал текст достоверный, точный?
В последнем случае редактор был обязан проверить источники описаний авторов в том и другом случае (сам ли видел, или пишет со слов очевидцев, или по печатному первоисточнику) и в зависимости от этого решать, насколько источник заслуживает доверия.
Из приведенных и множества других примеров фактических ошибок видно:
- — одни ошибки проникают в печать просто потому, что ускользают из поля зрения редактора;
- — другие — потому, что редактор не позаботился о том, чтобы узнать, какими источниками пользовался автор;
- — третьи — потому, что редактор поленился проверить факты по авторитетным источникам, ограничившись проверкой по источникам ненадежным;
- — четвертые — из-за чрезмерного доверия редактора к материалу, который он плохо знает или который по ряду признаков не мог хорошо знать автор.
Значит, надо уметь читать так, чтобы факты не ускользали от редакторского взора, а для этого сделать объектом своих мыслительных действий те элементы текста, в которых ошибки допускаются чаще всего. Это:
- — не конкретизированные в тексте положения;
- — числа;
- — единицы величин;
- — даты;
- — фамилии, имена;
- — названия;
- — термины;
- — географические сведения;
- — решающие для передачи смысла или оттенка смысла слова;
- — подписи к иллюстрациям;
- — всякого рода ссылки;
- — цитаты;
- — упоминания о, казалось бы, общеизвестных событиях.
Если редактор будет относиться к этим элементам как к таким, в которых почти наверняка допущена ошибка, то благодаря установке на вероятность ошибки он станет активно искать ее, стараться с разных сторон проверить справедливость авторского утверждения, использовать разные приемы, помогающие вскрывать фактические недочеты текста. Вопросы:
— А так ли это на самом деле?
— А нет ли фактов, противоречащих утверждению автора?
— А совпадает ли сообщение о факте с самим фактом? — редактор, который заботится о фактической достоверности текста, задает постоянно.
Фиксируя и осмысливая дату, или число, или имя и т.д., редактор непроизвольно запоминает их, что позволяет ему сопоставлять повторяющиеся или связанные по смыслу факты, т.е. широко пользоваться одним из самых действенных средств нахождения фактических ошибок.
Сказать, однако, что надо осмысливать факты — значит сказать и слишком общо, и слишком мало. Как их осмысливать, с помощью каких специфических приемов — вот что важнее всего.
Редакционная практика, анализ типичных ошибок позволяют назвать группу приемов осмысления фактов, проверки фактической точности и достоверности текста.
Приемы проверки фактической точности и достоверности текста
Конкретизация общих положений и уточнение неопределенных
Общие неконкретизированные положения, опирающиеся лишь на часть фактов. Мысленно конкретизируя общее не конкретизированное положение (правило, рекомендацию и т.п.), подбирая разные случаи его применения, редактор либо убеждается в его справедливости, либо находит в нем погрешности.
Например, автор, не приводя примеров, рекомендует:
Если в таблице имеются повторяющиеся элементы, то их следует выносить в головку таблицы.
Охватывает ли такая рекомендация все случаи? Всегда ли она справедлива? Эти вопросы, требующие конкретизации, естественны для редактора, склонного считать, что в каждой рекомендации автора не исключена ошибка, более того, он наверняка ее допустил.
Прочитав фразу, редактор мысленно представит себе таблицу с повторяющимися элементами. Вот они в графе, например одна и та же единица длины (м, км), которую, конечно же, целесообразно не повторять у каждого числа, а перенести а заголовок графы — головку. А вот та же единица длины у каждого числа в табличной строке. Как быть в этом случае? В головку эту единицу не перенесешь. Ее выносят в заголовок этой строки в боковике таблицы. Но тогда рекомендация как всеобщая сформулирована неточно. Надо исправить одним из двух возможных способов:
-
1) Если в графе таблицы у каждого или у большинства членов колонки повторяется один и тот же элемент, то его следует выносить в головку таблицы (здесь учтены и другие неточности, которые из экономии места не комментируются).
-
2) Если в графе или строке таблицы у каждого члена ряда повторяется один и тот же элемент, то его следует вынести в головку (из графы) или в боковик (из строки).
Другой пример:
Если стихи размещаются вподверстку (т.е. на полосе располагается не одно стихотворение)...
Редактор обязан спросить себя: «Значит, подверстка означает, что на полосе помещается не одно стихотворение? Но ведь стихотворение может целиком занять полосу, может занять несколько полос. Значит, пояснение неточно и его нужно изменить. Как?»
Для размещения стихотворения вподверстку характерно, что, в отличие от верстки каждого стихотворения с новой полосы, если окончание одного стихотворения не занимает полосу целиком, то начало следующего стихотворения подверстывают к окончанию предыдущего. Так и следовало пояснить:
...(т.е. при наличии места вслед за окончанием на полосе одного стихотворения располагают начало следующего или все его целиком).
Автор написал:
В «Разгроме» Фадеева партизанский отряд пробивается из белогвардейского окружения.
Редактор, прочитав эту фразу, вспоминает сюжет «Разгрома» и мысленно спрашивает: «Как же так, ведь отряд Левинсона окружали и японцы. Значит, окружение не было чисто белогвардейским, и автор допустил небольшую, но неточность. Значит, лучше поправить: хотя бы из вражеского окружения».
Итак, суть приема конкретизации — в подыскивании противоречащих утверждению в тексте фактов. Находятся они — автору нужно еще потрудиться над текстом. Нет их — оснований для беспокойства за достоверность выдвинутого автором положения, естественно, меньше.
Владей приемом конкретизации редактор текста с таким положением:
Логичное изложение материала в первичном документе - залог объективности описания предмета исследования,
он бы постарался привести автору пример вполне логичного, но необъективного описания.
Прием конкретизации полезен для выявления хронологической или количественной неопределенности в тексте.
Хронологическая неопределенность. В текстах то и дело встречаются расплывчатые, приблизительные указания на время действия (в настоящее время; недавно; в ближайшее время; в прошлом году; в последнее время и т.п.). По таким указаниям читатель не может судить, какое время имеет в виду автор. Редактор обычно не может сам их конкретизировать. Но своими вопросами к автору он заставит его конкретизировать подобные указания.
Когда автор в книге пишет: В прошлом году...— то редактор не должен пропустить это выражение, не спросив себя, а затем и автора, какой именно год имеется в виду. Между тем временем, когда автор написал фразу с таким указанием времени события, и тем временем, в какое ее читает редактор или в какое будет выпущено издание, может пройти не один год. Не говоря уже о том, что книга также живет не один год, и читатель, открывший ее через несколько лет после года, в который она была написана автором, будет введен в заблуждение этим прошлым годом.
Можно ли, например, читателю книги А.Я.Гуревича «История историка» (М., 2004) судить о дате кончины историка С. Д. Сказкина, которую автор указал в такой форме:
Он [С. Д. Сказкин] скончался в апреле этого года на 83-м году... (с. 40).
Редактор обязан был спросить автора: «Какого этого года!..» Можно предположить, что это был год, в который А. Я. Гуревич писал или произносил эти строки своей книги. Несмотря на то что в предисловии автор сообщает: «...зимой 1999 года я предложил участникам моего семинара прослушать мои устные мемуары...», это не дает возможности определить, в апреле какого года скончался С. Д. Сказкин. Слушателям семинара это было понятно, а читателю книги в 2004 году и тем более в последующие годы это недоступно. Да и сама дата зимой 1999 года расплывчата, поскольку зима — период не одного года, а двух лет: декабря 1999-го и января — февраля 2000 года. Да и нужно ли заставлять читателя проделывать исследовательскую работу — возвращаться к предисловию, если он запомнил, что там автор упомянул дату создания им мемуаров, теряя время, или справляться в справочном издании, когда же скончался СД.Сказкин. Ведь можно было попросить автора написать не в апреле этого года, а в апреле 1999 года...— и всё разрешилось бы очень просто. Правда, энциклопедия сообщает, что С.Д.Сказкин умер в 1973 году. Так что неопределенность даты и необходимость ее уточнить вынудила бы редактора предотвратить фактическую ошибку автора.
Числовая неопределенность. Чаще всего она возникает из-за многозначности предлога до перед числом.
Например, в газетном отчете сообщается:
...за прошлый год компания снизила долю краткосрочных долгов в общей структуре долга до 33,7 %, а доля долгосрочных долгов выросла до 30,9 %, или почти в три раза.
Точно понять эти относительные количественные данные довольно трудно. Если доля долгосрочных долгов в общей структуре выросла почти в три раза, а ее рост составил 30,9 %, то доля эта выросла не до 30,9 %, а на 30,9 %. Поэтому нельзя не спросить: «А доля краткосрочных долгов снизилась до или на 33,7 %?». Вероятно, все же, что эта доля составляла более 33,7 %, и тогда действительно снизилась до 33,7 %, но, учитывая, что такая путаница в финансово-экономических текстах вовсе не редкость, полностью быть уверенным в верности этого предположения никак нельзя. Впрочем, еще менее вероятно, что доля была снижена втрое. Но зачем, собственно, нам и читателю гадать? Не лучше ли, зная многозначность предлога до в таких случаях, изменить текст, сняв количественную неопределенность. Например:
...за прошлый год компания снизила долю краткосрочных долгов, которая составила в общей структуре долга 33,7 %, а доля долгосрочных долгов выросла в три раза, составив в общей структуре 30,9 %.
Трудно понять, каким был относительный количественный рост по такому тексту:
По его словам, прибыль от продаж выросла на 154 %, а чистая прибыль по группе - на 64 % (Время новостей. 2004.25 июня. С. 8).
Рост + 154 % означает, что если прибыль в предыдущий период была, например, 100 р., то в отчетном году она составила 254 р. (+ 154 %). Так ли это? Возможно. Но если учесть, что авторы нередко путают в подобных случаях рост со 100 до 154 %, т.е. на 54 %, целесообразно просить автора уточнить такие количественные данные.
Еще один вид количественной неопределенности: автор указывает, как изменилось производство продукции в целом, не уточняя, к какой именно величине эти изменения относятся. Например, автор пишет:
20 % мировой книжной продукции составляют издания в мягких обложках.
Редактор ради устранения такой неопределенности обязан спросить у автора: «20 % по тиражу, или по числу изданий, или по листажу? Это ведь всё разные данные». После уточнения читатель получит ясное представление об изменении структуры мировой книжной продукции по внешнему оформлению книг.
Соотнесение фактов
Это один из центральных мыслительных приемов, используемых редактором для лучшего понимания и критического осмысления текста. Он помогает редактору заметить в тексте всякого рода фактические несоответствия.
Собственно говоря, это не один прием, а группа приемов.
Соотносят:
- — факты в тексте с фактами, хорошо известными редактору;
- — одни факты с другими, связанными по смыслу;
- — факты повторяемые между собой;
- — факты, связанные внутритекстовыми ссылками;
- — факты одного ряда с обобщающим словом.
Факты в тексте и факты, хорошо известные редактору. В книге И. Паперно «Семиотика поведения: Николай Чернышевский — человек эпохи реализма» (М., 1996) на с. 69 напечатано:
Замечательное описание этой коллизии встречается в письме к Белинскому поэта и купца А.В.Козлова...
Культурному и грамотному человеку, изучавшему историю русской литературы, известно, что в ней было не так уж много поэтов-купцов. Среди них на первом месте — Алексей Васильевич Кольцов. Известно, что он переписывался с Белинским и что Белинский был редактором его сочинений. Инициалы неизвестного А. В. Козлова подозрительно совпадают с инициалами Кольцова. Не описка ли? Значит, надо проверить по надежному справочному изданию, существовал ли купец- поэт А. В. Козлов. Если нет, значит, налицо опечатка.
В энциклопедическом словаре «Русские писатели, 1800— 1900» есть статьи о четырех Козловых. Правда, один из них, Василий Иванович, поэт, журналист, критик, — сын купца. Но он умер в 1825 г. Так что вряд ли переписывался с Белинским, литературная деятельность которого пришлась на более позднее время. А вот письма Белинского к А В. Кольцову в томе писем критика напечатаны, как и письма А. В. Кольцова к В. Г. Белинскому в сочинениях поэта. Значит, в книге И. Паперно опечатка, и автор имел в виду не А. В. Козлова — А. В. Кольцова. Фамилии близки по составу букв, что, видимо, и послужило причиной опечатки. А выявить опечатку редактор мог бы только благодаря соотнесению встретившейся в тексте фамилии поэта со своими знаниями истории русской литературы и проверке по надежному источнику.
Именно этот прием мог бы спасти от грубой опечатки редакцию журнала «Наш современник», которая в № 12 за 1971 г. напечатала полосный портрет Александра Фадеева с надписью К 80-летию со дня рождения. Неплохой способ поздравления с юбилеем, если бы не одно «но». Мало-мальски культурному человеку не может не быть известно из школьного курса литературы, что А. А. Фадеев юношей участвовал в гражданской войне на Дальнем Востоке и события того времени послужили основой его романа «Разгром». Но юноше в начале 20-х годов XX века не могло быть больше 20 лет. А если так, то, значит, Фадеев — ровесник века. А ровеснику века в 1971 году никак не могло исполниться 80 лет. И действительно, в 1971 году Фадеев отмечал 70-ле- тие, а не 80-летие. Плохо поздравили Фадеева журналисты «Нашего современника». А владей они приемом соотнесения возраста писателя с собственными знаниями, избежали бы непростительной ошибки.
Таким образом, не зная, насколько достоверна дата или число, редактор все же может приближенно оценить их правильность, если при чтении будет соотносить их с другими известными ему датами или числами, в достоверности которых он не сомневается благодаря накопленным ранее знаниям.
Конечно, описанный прием не может и не должен заменить проверку даты, числа, названия по авторитетным источникам. Но он позволяет выделить наиболее сомнительные факты и, самое главное, не дает проскользнуть мимо сознания редактора ни одной фактической детали: каждая становится предметом его сознательных действий.
Иногда редактору, прочитав фрагмент текста с неточными или недостоверными фактическими данными, стоит только поразмыслить: «А могут ли они быть в действительности?» — и, сопоставив их с известными ему фактами более общего характера, с которыми проверяемые факты не согласуются, ответить: «Нет, не могут: они противоречат более общим фактам». Как в следующем примере:
Использование этой машины вызовет снижение стоимости рабочей силы на 25 %, а стоимости бумаги - на 52 % благодаря сокращению отходов.
Первый вопрос: «Может ли более совершенная машина снизить стоимость рабочей силы — заработную плату обслуживающего персонала?».
Ответ: «Может, если на ней будет работать персонал более низкой квалификации, чем на прежней машине, или если уменьшится число рабочих. Но в этих обоих случаях снизится, собственно говоря, не стоимость рабочей силы — уменьшатся расходы на нее владельца типографии».
Второй вопрос: «Может ли измениться цена на бумагу из- за того, что в типографии уменьшатся отходы бумаги на более совершенной, чем прежде, машине?»
Ответ: «Нет, не может. Благодаря тому, что уменьшатся отходы бумаги, на печатание тиража издания потребуется меньшее ее количество, из-за чего снизятся затраты на нее».
Третий вопрос: «Неужели новая машина способна снизить затраты на бумагу более чем вдвое? Реально ли число 52 %?»..
Ответ: «Маловероятно. Возможно, автор имел в виду, что отходы сократятся более чем вдвое. Но даст ли такое сокращение отходов снижение затрат более чем вдвое? Сомнительно».
Таким образом, редактор, соотнеся написанное автором со своими знаниями, попросил автора изменить текст так, чтобы в нем не было фактической неточности:
Использование этой машины снизит расходы типографии на оплату персонала на 25 % и уменьшит отходы бумаги на 52 %, что также снизит себестоимость продукции.
Людмила Телень в книге «Поколение Путина: портреты-интервью» (М., 2004), в беседе с Григорием Явлинским заметила:
Не думаю, чтобы у вас и ваших избирателей не было более амбициозных задач. А вы в первый раз стали четвертым, во второй - третьим. Г. Явлинский в ответ:
И тем не менее мои избиратели значительно повлияли на ситуацию в стране. И то, что у нас окончательно не наступил фашизм,- их заслуга (с. 14).
Из такого ответа логично сделать вывод: Явлинский считает, что в России наступил фашизм, но, благодаря его партии, не окончательно. Вывод противоречит фактам, действительности. Фашистские проявления в России действительно имеют место, но фашизм, к радости всех нормальных людей, не наступил даже частично. Что стоило автору или редактору книги задать Явлинскому вопрос: на основании каких фактов он сделал такое заключение, и он бы наверняка уточнил текст и не стал подставляться таким нелепым образом.
Газета «Советский спорт» когда-то, знакомя читателей с правилами игры в гандбол, сообщила:
Гандбольный [мяч] самый маленький. Причем у женского диаметр - 54- 56 см - на 3-4 см меньше мужского.
«Полуметровый диаметр, да это же гигантский мяч, в несколько раз больше футбольного, а не самый маленький»,— должен был сказать автору редактор заметки. Но не сделал этого, и газета была вынуждена в следующем номере признаться, что автор заметки спутал окружность мяча с его диаметром и что подлинный диаметр гандбольного мяча 17— 18 см.
Неправдоподобным предстает уголок Одессы в журнале «Вокруг света»:
Дюк стоит лицом к морю, и от его ног начинается та самая широкая лестница с двумя тысячами ступеней.
Две тысячи ступеней. Каждая ступень не меньше 25 см. Значит, протяженность лестницы по горизонтали по крайней мере полкилометра, а то и больше. Реально? Вряд ли! А раз так, без справочника не обойтись.
Другой печатный орган убеждает своих читателей:
Не надо обладать большой фантазией, чтобы представить себе на карте [Магаданской] области в 1200 тысяч квадратных метров десятки горняцких поселков, молодых северных городов, заводов и рудников, колхозов и совхозов.
Нет, надо обладать очень большой фантазией. Прикиньте, какая должна быть длина и ширина области, чтобы получилась указанная площадь. Например, 1000 м х 1200 м = = 1 200 000 м2(или 1 х 1,2 км) , т.е. именно такая площадь, которая названа журналистом, хотя представить себе, что на такой площади разместилось столько тех населенных пунктов, которые названы в процитированной фразе, довольно трудно. Явная описка. Нужно было написать: квадратных километров.
Рекорд, однако, установила газета «Социалистическая индустрия», сообщившая, что территория Народной Республики Бангладеш занимает 140 000 квадратных метров, т.е. примерно 700 х 200 (м). И здесь квадратные километры заменены квадратными метрами. На самом деле площадь Бангладеш 144 000 квадратных километров.
Интересно, что прием прикидки массы предмета с одновременным зрительным представлением описываемого использовал в редакторской практике А. М. Горький. В письме И. Д. Сургучеву он сообщал:
...я только в одном месте позволил себе заменить «доски» - брусьями, ибо тяжесть в 513 пуд. доски не выдержат, даже и половые: прогнутся, дадут концы вверх, колокол встанет криво.
Прикидка реальности размера, массы, возраста — зрительная и путем несложных подсчетов — вполне надежный заслон против грубо недостоверных данных. Редактор, который владеет таким приемом, никогда не пропустит в печать ни приведенных выше ошибок, ни им подобных.
Букет грубых фактических ошибок преподнесло читателю «Независимое военное обозрение» (2004. № 21. С. 8):
В 1965 г. дельфины впервые начали службу в составе лаборатории на американском военно-морском судне «ТАФФИ-2» водоизмещением 200 футов у берегов Калифорнии.
Фут — единица длины, а водоизмещение измеряется единицами массы (обычно тоннами). Даже если допустить опечатку (футы вместо фунтов), то это будет всего 80 кг, или 0,08 тонны, что вызывает большие сомнения в точности такого водоизмещения, подходящего для небольшого катера, а не военно-морского судна. Самое смешное в том, что эти фактические данные вообще не нужны для раскрытия темы. Ведь водоизмещение судна с лабораторией, использовавшей дельфинов для своих целей, никакого отношения к выдающимся способностям дельфинов не имеет, хотя именно эти особенности — основная тема статьи.
Порой из-за того, что редактор не сопоставляет факты в тексте со своими знаниями, в печать проскальзывают абсурдные утверждения. Например:
Появился он на свет во время новогоднего праздника, когда его родители в семейном и дружеском кругу приветствовали первый день рокового 1939 г.
Как мамаша новорожденного могла во время родов встречать в семейном и дружеском кругу Новый год? Это тайна автора, которую вряд ли сумел бы объяснить и редактор. А всему виной то, что он не соотносил написанное с тем, что он, несомненно, хорошо знал.
Благодаря прикидке реальности датировки не проскочат в печать грубо недостоверные даты.
Не повезло в этом отношении В.Г.Белинскому. Вот что писали о нем две центральные газеты:
Из письма Белинского к матери от 21 мая 1883 г. известно, что издатель «Телескопа» Н. И. Надеждин обратился к попечителю Белорусского учебного округа Г. И. Карташевскому, «чтобы он дал мне место учителя в Белоруссии» (Лит. газ. 1968.21 февр.).
«...Имею желание поступить учителем в одно из уездных училищ Белорусского учебного округа, а ежели не имеется такого места, то хотя в приходском училище, по крайней моей нужде...»
Эти строки написаны 27 апреля 1883 года рукой В.Г.Белинского (Архив рассказывает о Белинском // Известия. 1968.29 ноября).
Фантастичность даты (1883 г.) сразу бросится в глаза — стоит только чуть-чуть прикинуть ее реальность. Конечно, в 80-х гг. XIX в. Белинского давно не было в живых. Но как же две газеты, будто сговорившись, отнесли время одного события на 50 лет позднее, чем на самом деле? Не источники ли их подвели? Нет, скорее с ними сыграло шутку человеческое зрение. Машинистки, печатающие с небрежно написанной рукописи, наборщики, набирающие текст с неясной, нечеткой машинописи, нередко принимают тройку за восьмерку и наоборот.
Что это так, подтвердил альманах «Прометей» (1967. Т. 3). В нем было напечатано:
В 80-х годах зародилось и русское социал-демократическое движение.
У истоков его стояла марксистская группа «Освобождение труда», созданная в 1833 году в Женеве Г. В. Плехановым.
Ошибка в дате оговорена редакцией на последней странице тома, но ошибка все же проскользнула в печать, и причина ее несомненна: кто-то — машинистка или наборщик — принял восьмерку за тройку, а непрофессиональное, механическое чтение даты, без прикидки ее реальности довершило дело. Да и в число 80-х 1833 год никак не входит. Так что настороженность к годам да и к другим числам с восьмерками и тройками должна быть у редактора двойная.
В одном современном учебном издании о редактировании автор выдвинул требование к редактору быть «непосредственным исполнителем ее [книги] создания и распространения».
Если бы редактор издания попытался представить себе, что может стоять за таким требованием, исходя из того, что ему известно о создании и распространении книги, то такое требование не вошло бы в учебник. Создает книгу автор. Каким же это образом редактор может стать исполнителем ее создания? Только в качестве соавтора, на что автор вряд ли согласится. Распространяет книгу книготорговец. Каким же это образом редактор станет распространителем книги? Встанет вместе с продавцом книжного магазина за прилавок? Нет, видимо, автор учебника не это хотел сказать, а что-то другое.
Иногда эмоции пишущего настолько перехлестывают через край, что текст становится фантастическим, действительности вовсе не отвечающим:
...нельзя не поддаться обаянию его мысли тогда, когда она клокочет в груди, словно вырвавшаяся из кратера лава.
Так охарактеризовал журналист в театральной рецензии игру актера в спектакле. С точки зрения фактической текст вызывает несколько вопросов:
- 1. Каким образом мысль может клокотать в груди? До сих пор считалось, что орган мысли мозг, а не грудь.
- 2. Как можно сравнивать клокочущую в груди мысль с лавой, вырвавшейся из кратера: ведь она не вырвалась, а клокочет внутри?
Правда, некоторые специалисты считают, что как раз нереальность в подобных случаях усиливает эмоциональное воздействие на читателя. Нам же кажется, что вряд ли это оправдывает столь глупые сравнения в приведенной фразе: они могут читателя, скорее, насмешить, чем взволновать.
Как и соотнесение текстовых данных с фактами, хорошо известными редактору, прикидка реальности массы, размера, возраста и т.п. нужна не только для того, чтобы заметить грубые фактические ошибки. Это прежде всего прием осмысления, осознания фактических деталей текста, и применять его полезно в любом возможном случае для того, чтобы подобные детали не ускользнули от контроля редакторского сознания
Факты в тексте, связанные по смыслу
Любое несоответствие между такими фактами — верный признак ошибки. Поэтому соотносить такие факты — прием для редактора обязательный. У опытного редактора такой прием становится автоматическим, превращается в навык.
а) Соотнесение дат. связанных по смыслу
У К. Чуковского в «Мастерстве Некрасова» (М., 1971) читаем:
Аполлон Григорьев в 1885 году повторил в том же «Москвитянине» ту же эстетскую ложь, заявив, что в стихах Некрасова он не видит поэзии и что это стихи «антипоэтические».
Именно с этого времени, т.е. вскоре после смерти Белинского, в журналистике установился критический штамп о Некрасове как о псевдопоэте, поэте-прозаике, как об изменнике традициям Пушкина».
Даже если не помнить или не знать, что Аполлон Григорьев умер в 1864 г., редактора, который владеет приемом соотнесения связанных по смыслу фактов, не мог не насторожить тот факт в тексте, что Аполлон Григорьев повторил свою ложь «вскоре после смерти Белинского», т.е. задолго до 1885 г., ибо каждый учившийся в школе знает, что Белинский умер в середине, а не в конце века. Один факт противоречит другому. Здесь, видимо, опечатка в дате 1885. Возможно, при наборе две последние цифры поменялись местами, т.е. должно было стоять: в 1858 году (эта дата соответствует словам «вскоре после смерти Белинского). Во всяком случае, несоответствие требовало от редактора проверки дат по справочникам.
б) Соотнесение даты, определяющей возраст с событием
Редактор, который читал вступительную статью к изданию трех рассказов Брет Гарта «Three stories» (книга для чтения на английском языке в 7-м классе средней школы), явно не владел указанным приемом. И вот что из-за этого получилось. В середине 1-й страницы напечатано:
Фрэнсис Брет Гарт родился в 1836 году в городе Олбэни в штате Нью-Йорк в семье школьного учителя.
А в самом низу той же страницы можно прочитать:
В начале 1845 года Брет Гарт отправляется в Калифорнию, где сначала поступает в школу учителем.
Если соотнести эти два факта, то получается, что писатель поступил учителем в школу в возрасте девяти (!) лет (1845— 1936).
В сборнике «Книга. Исследования и материалы» (1985. Сб.51) была опубликована статья Б. Казанкова «Библиофил Павел Викентьевич Губар» с подзаголовком «К 100-летию со дня рождения». Редактору и корректору следовало не просто прочитать заголовок, а мысленно отметить: «Губар родился в 1885 году, раз в 1985-м отмечается его 100-летие». И, читая статью, все даты поверять этим непреложным, казалось бы, фактом.
Тогда, читая следующий текст: «Воспроизводимые ниже ответы на анкету... представляют особую ценность, так как это, по-видимому, единственный документ, составленный собственноручно Павлом Викентьевичем: „Губар Павел Викентьевич —крестьянин. Родился 25 января 1895 года...“» — они не могли бы не удивиться: «Но, значит, тогда либо в 1985 году ему исполнилось только 90, а не 100 лет со дня рождения, либо анкета воспроизведена с опечаткой».
Если бы редакторы журнала «Новое время» пользовались этим приемом, они бы избежали малоприятного замечания критика А. Агеева. Он написал о статье Ю. Жуковского «Вредная свобода» (Новое время. 2002. 14—29 окт.):
Самая, впрочем, замечательная фраза этой статьи звучит так: «Ницше, ненавидевшего психологию лавочника, всерьез привлекал поначалу Советский Союз». Понятно, конечно, что Жуковский - человек лихой и не сильно грамотный. Но у «Нового времени», что, редакторов нег? Великий немецкий философ умер в 1900 году, и Советский Союз, возникший в 1922-м, мог его привлекать разве что на том свете (Время МН, 2002.19 окт.).
в) Соотнесение события с датами жизни лица и его возрастом
Об одной ошибке, проникшей в печать именно потому, что автор и редактор не соотносили событие с датами жизни лица, написал в рецензии на книгу Н. Старосельской «Сухово-Кобылин», выпущенную в серии «Жизнь замечательных людей» в 2003 г., В. Фомичев:
Зачем вопрошать, а знал ли драматург о статье театрального критика Л. Я.Гуревич, если эта статья была опубликована уже после его смерти (Новое лит. обозрение. 2004. № 2/66. С. 370).
Редактор читает очерк о Б. Шоу. На с. 10 автор пишет:
В 1931 году Бернард Шоу посетил Советский Союз... Здесь он отметил свое семидесятилетие...
Прочитав этот текст, редактор сказал самому себе: «Значит, в 1931 году Шоу было 70 лет, и он родился в 1861 году», — а затем вспомнил, что в начале очерка указывался год его рождения. Был ли это 1861 год? Надо проверить. Но там указано, что Шоу родился в 1856 году. Значит, где-то ошибка. Где? В энциклопедии год рождения Шоу 1856-й. Значит, в 1931 году Шоу исполнилось не 70, а 75 лет, и в Москве он отметил свое семидесятипятилетие. Возможно, трудное в чтении слово кто-то прочитал неверно и заменил более простым — семидесятилетием.
г) Соотнесение века с годом события. относящимся к этому веку
Прием помогает избежать опечаток, относящих дату события не к тому веку, в который оно произошло. Например, в книге «Старопромышленный Северо-Восток» (из географического описания «Советский Союз» в 22 т.) читаем:
Другим замечательным сооружением является белокаменный Спасо-Преображенский собор, который был возведен в XVI столетии (1152-1157 гг.).
А ведь 1152—1157 гг. — это не XVI, а XII столетие. Даты стояли рядом, но их не соотносили, и текст был искажен опечаткой. Первые две цифры года определяют век, к которому этот год относится. У XVI века две первые цифры всех лет — 15.
д) Соотнесение величины и единицы величины
Если выполнять этот прием, тогда не будет рубрика «Горестные заметы» пополняться такими перлами, как в романе Ю. Смолича:
Яма была шириною в два-три квадратных метра...
хотя любому школьнику известно, что ширина измеряется метрами, в квадратных же метрах указывают площадь.
Автор технической статьи, желая показать достоинства лакировальной машины, сообщил:
Машина лакирует печатную продукцию с варьируемой толщиной покрытия (до 50 г/м2).
Между тем г/м2 — единица плотности, а единицей толщины может быть только одна из единиц длины (мкм, мм, см). Кстати, по одному числу судить о варьируемости толщины покрытия невозможно.
е) Соотнесение страны и части света, к которой она отнесена в тексте
При таком соотнесении читателю не пришлось бы удивляться неосведомленности редактора и автора, читая на с. 280 книги В. А. Соколова «Символы государственного суверенитета», что Парагвай входит в Федерацию центральноамериканских государств: Парагвай ведь страна южноамериканская.
Или такой пример из газеты «За рубежом»:
Итальянский антрополог Мадзини возглавил экспедицию, которая отправилась на поиски южноафриканского племени карликов, живущих, как предполагают, в горах Пириха - в 700 км к северу от колумбийской столицы Боготы.
Если дело происходило в Колумбии, то племя было не южноафриканское, а южноамериканское. Соотносил бы редактор страну с указанием ее географического положения, не пропустил бы грубую географическую ошибку.
ж) Соотнесение свойства и вещи
Например:
Такой оригинал должен быть выполнен черной тушью на гладкой белой бумаге, не имеющей какого-либо другого цветного тона.
Белый цвет (цвет бумаги) ахроматический, т.е. без какого-либо цветного тона вообще, а значит, автор хотел написать о недопустимости не другого цветного тона, а просто цветного фона, но выразился неточно, а редактор этого не заметил, так как не соотносил свойство (цвет) и белую бумагу (вещь).
з) Соотнесение общего положения и конкретизирующих его фактов
Когда редактор этого не делает, то в издании приходится читать такое:
...города-«мужчины» расположены на правом берегу Волги, а «женщины» - на левом. Правда, город Куйбышев лежит на правом берегу, но ведь он там разместился, когда был Самарой.
Если город-«мужчина» Куйбышев лежит на правом берегу Волги, то это никак не нарушает общего правила в начале фразы (о расположении городов-«мужчин» на правом берегу), а вот как Самара (город-«женщина») он нарушал установленную закономерность: ему надлежало размещаться на левом берегу. На нем он и размещается, и в тексте опечатка: надо было город Куйбышев лежит на левом берегу. Опечатка осталась незамеченной сотрудниками издания, поскольку не соотносили конкретизирующие факты с общим положением, что делать обязаны всегда. Не только потому, что благодаря этому в печать не проникнут опечатки, но и потому, что несостоятельным может быть само это общее положение.
и) Соотнесение орудия и действия, которое совершает персонаж
По крайней мере, с 1961 г. многократно переиздавался «Робинзон Крузо» в пересказе К. Чуковского для детей. На с. 212 можно было прочитать:
Между тем Пятница с героической смелостью преследовал бегущих дикарей. В руке у него был топор, другого оружия не было. Этим топором он уже прикончил троих дикарей, раненных первыми нашими выстрелами, и теперь не щадил никого, кто попадался ему на пути.
Испанец, одолев угрожавшего ему великана, вскочил на ноги, подбежал ко мне, схватил одно из заряженных мною охотничьих ружей и пустился в погоню за двумя дикарями. Он ранил обоих, но так как долго бежать ему было не под силу, оба дикаря успели скрыться в лесу.
За ними, размахивая топором, побежал Пятница. Несмотря на свои раны, один из дикарей бросился в море и пустился вплавь за лодкой: в ней были три дикаря, успевшие отчалить от берега.
Трое дикарей, находившиеся в лодке, работали веслами изо всех сил, стараясь поскорее уйти из-под выстрелов.
Пятница раза два или три выстрелил им вдогонку, но, кажется, не попал.
Загадкой для читателя остается, как вооруженный только топором Пятница сумел выстрелить вдогонку дикарям. Впрочем, это не единственная несуразица в этом фрагменте. Как, например, один из скрывшихся в лесу дикарей бросился в море?
И самое удивительное, что Чуковский пересказал Дефо, не отступив ни на йоту от текста подлинника, если судить по полному переводу академического издания. Там все те же несуразицы налицо. Правда, пересказывая, Корней Чуковский мог привести текст в соответствие со здравым смыслом. Что же касается полного перевода, если его переводчик действительно не отклонился от оригинала, то, видимо, он обязан был оговорить оплошности Дефо в примечании.
к) Соотнесете тех действий персонажей, которые связаны по смыслу, или их разговоров о таких действиях
В рассказе Г. К. Честертона «Проклятая книга» в его сборнике «Рассказы» (М., 1975) на с. 342 напечатано:
Профессор Опеншоу... разговаривал со своим другом, отцом Брауном, у входа в отель, где оба провели ночь и только что позавтракали.
А на следующей странице Опеншоу приглашает Брауна:
- Не позавтракаете ли вы со мной сегодня? (с. 343-344)
А еще через несколько страниц:
Профессор Опеншоу... позвонил Брауну и сказал, что завтрак заменяется обедом, потому что ему надо посетить ученого из Индии (с. 348).
л) Соотнесение связанных закономерностью чисел с этой закономерностью
Например, в одной книге было напечатано:
В народном хозяйстве СССР в 1946 г. было занято 2 262 тью. специалистов с высшим и специальным средним образованием, в 1959 г. - 8 тыс., а в 1970 г. - уже 16,8 тыс.
Закономерность, которую хотел продемонстрировать автор, — рост числа специалистов с высшим и средним специальным образованием. Но тогда каким образом с 1946 по 1959 г. их число упало с 2,3 млн до 8 тыс., а в 1970 г. составляло только 16,8 тыс.?
Какой мор сократил число образованных специалистов за 13 лет на 2 млн человек? Если бы редактор книги соотносил числа между собой и очевидной закономерностью, которую хотел продемонстрировать автор, он бы ошибку не пропустил. Причина ее скорее всего техническая: тот, кто решил округлить числа с тысяч до миллионов, не довел свое действие до конца: нули вычеркнул, а слово тыс. заменить забыл: было 8 ООО тыс. и 16 800 тыс. При округлении должно было стать 8 млн и 16,8 млн; но лишь первое число (2 262 тыс.) было округлено в миллионы. Однако чем бы ни вызывалась такая ошибка, прием соотнесения связанных по смыслу фактов выручил бы редактора.
Другой пример того же рода:
На траншейном стенде лидирующее положение сохранил представитель РСФСР Власов. Набрав 281 очко, он одержал победу - первую на столь крупных соревнованиях. В.Зименко и П.Сеничев разделили 2-3-е места (по 287 очков).
Число очков и место спортсмена в соревнованиях по стрельбе связаны по принципу: чем больше очков, тем выше место. Так что, соотнеся 287 очков за 2-3-е места с 281 очком за 1-е место, нельзя не увидеть ошибку.
В «Содержании» книги о П. И. Чайковском А. Альшванга было напечатано:
IX. Годы творческих исканий (1878-1855)
Между тем второй предел периода не мог быть более ранним, чем первый.
В справочнике в табличный ряд вкралась опечатка:
Население земного шара (млн чел.)
1800 г. 1850 г. 1900 г. 1950 г. 1960 г. На начало 1965 г. 906 1 171 1608 2 508 2 290 3250
Читая ряд чисел в этой таблице, редактор без труда заметит простую закономерность их изменения — с годами население земного шара растет. Уяснив себе эту закономерность, он при чтении непременно станет сопоставлять каждое число с предшествующим именно с точки зрения роста. И его не может не удивить, что за 10 лет (с 1950 по 1960 г.) население земного шара уменьшилось на 218 млн человек. Не странно ли? Да еще в сопоставлении с тем, что за последующие пять лет оно увеличилось почти на миллиард человек? Ясно, что числа в таблице сомнительны. И действительно, проверка показала, что население земного шара в 1960 г. составляло 3 010 млн человек, а не 2 290 млн. Книга не вышла бы с опечаткой, если бы редактор и корректор соотносили каждое число с предшествующим для проверки, нет ли отклонений в закономерности изменения ряда чисел.
м) Соотнесение доли числа людей или других одушевленных существ с числом неодушевленных предметов
Если необходимо выяснить, на какое число людей или других одушевленных существ приходится число неодушевленных предметов (например, тонн угля или экземпляров книг), то часто, вопреки реальности, число людей представляют дробным числом, несмотря на всю условность такого дробного числа, его противоестественность.
Например, в сообщении газеты:
В прошлом году погиб 61 шахтер - 0,42 человека на 1 млн тонн. Правда, в советское время гибло больше - один человек на 1 млн тонн.
Звучит кощунственно по отношению к трагически погибшим людям. Между тем можно было соотносить число погибших не с круглым числом тонн угля, а исчислить, сколько тонн добытого угля приходится на одного погибшего шахтера:
В прошлом году погиб 61 шахтер - один погибший на 2,4 млн тонн добычи. Правда, в советское время гибло больше - один человек на 1 млн тонн.
н) Соотнесение связанных по смыслу имен
Если, например, один персонаж — сын другого, тот отчество сына должно быть от имени отца, но в книге В Лидина «Облачный день над морем» в рассказе «Ясень» сын на с. 67 фигурирует как Кирилл Николаевич, а отца на с. 69 величают Юрием.
о) Соотнесение страны и государственной принадлежности лица
При таком соотнесении газета «Советская Россия» не сообщила бы когда-то о Вии Артмане, что она «работает в Вильнюсе в Академическом театре им. Райниса», потому что Вия Артмане — актриса из Латвии, а не Литвы, как и поминаемый газетой Академический театр, судя хотя бы по тому имени, которое ему присвоено, находится в Риге (Райнис — латышский, а не литовский классик).
А другая газета при таком соотнесении не передавала бы (еще в советские времена) из Праги, что якобы «здесь состоялась сессия Словацкого национального совета», поскольку столицей Словакии и в то время была Братислава и именно в ней, вероятнее всего, состоялась сессия Словацкого национального собрания.
п) Соотнесение подписи к иллюстраиии с изображением на ней
При таком соотнесении была бы исключена подпись под рисунком На снимке. Ведь рисунок не фотография.
р) Соотнесение общего слова с членами ряда, им объединяемыми
В учебнике для вузов «Основы психолингвистики и теории коммуникации» В. В. Красных (М., 2001) читаем:
Журавлев провел следующий эксперимент: испытуемым (а их было многие сотни, и они представляли различные социальные группы по полу, возрасту, роду занятий) были предложены анкеты, в которых были написаны все «звучащие буквы» русского алфавита, а перпендикулярно буквам располагалась шкала свойств, где были указаны такие характеристики, как тихий - громкий, светлый - темный, сильный - слабый, тусклый - блестящий, шероховатый - гладкий, большой - маленький и т.д. (с. 32).
На первый взгляд, никаких изъянов в этом фрагменте текста нет. Но стоит только соотнести общее слово различные социальные группы с признаками, по которым они выделяются, как станет ясно, что автор допустил не замеченную редактором фактическую неточность: группы по полу и возрасту выделены не по социальному признаку. Только род занятий — признак социальной группы. Неточность мелкая, но все же неточность, которая учебник не украшает.
К сожалению, такого рода ошибки очень распространены. Их, видимо, не замечают именно потому, что не соотносят члены ряда с общим или обобщающим словом, считая это педантичным требованием, лишь отнимающим время.
Отсюда и сообщение в газете, что 9 мая будет произведен салют в городах-героях Ленинграде, Волгограде, Севастополе, Одессе, Новосибирске, Керчи. Если бы редактор скрупулезно соотносил каждый город с общим словом города-герои,, грубая фактическая ошибка не проскользнула бы в печать. Соотнесение могло бы выглядеть так: «Ленинград — город-герой? Да»; «Волгоград — город-герой? Да»; «Севастополь — город-герой? Да»; «Одесса — город-герой? Да»; «Новосибирск — город-герой? Нет, в этом ряду ему не место; вероятно, он попал взамен близкого по звучанию Новороссийска». Ошибка благодаря соотнесению выявлена и устранена.
В грубо конъюнктурном романе Ореста Мальцева «Югославская трагедия» автор написал:
...на карте отмечены были также месторождения цинка, бронзы, марганца, вольфрама, фосфоритов, олова, меди, угля...
Если бы редактор соотносил каждый член ряда с общим словом месторождения, он бы уже на слове бронза споткнулся, сказал бы: «Бронза. Как бронза? Это же сплав, так что его месторождения в природе быть не может».
Повторяемые факты
Когда в тексте какой-то факт (имя, название, дата и т.д.) повторяется, то очень часто повторяемый факт отличается от первоначального. Чаще всего просто по забывчивости автора. Это одна из распространенных ошибок, проскальзывающих в печать главным образом потому, что редактор не соотносит такие факты между собой. Примеров — тьма.
Непостижимы анекдотические оплошности в печати.
а) Имена и фамилии
Особенно часто случаются оплошности с именами и фамилиями.
Вот журнал «Юность» печатает в середине номера в рубрике «На стендах „Юности“» заметку художника В. Горяева «Микроскульптура Игоря Морозова», а на внутренней сторонке обложки печатает репродукции работ художника, о котором пишет в заметке В. Горяев, но под заголовком «Творчество Игоря Михайлова». Как же на самом деле зовут художника, о творчестве которого редакция решила рассказать и произведения которого посчитала важным показать? Ведь такая путаница с фамилией, хотела или не хотела того редакция, выглядит как знак ее неуважения к скульптору. А всё потому, что никто в редакции не удосужился соотнести повторенную на обложке фамилию художника с фамилией его в заглавии и в тексте заметки В. Горяева внутри журнала.
«Литературная газета», поместив письмо читателя, который в тексте называет себя Василием Черенковым, ставит под письмом подпись: Валерий Черенков. Как же зовут его на самом деле? И где допущена ошибка — в тексте письма или в подписи под ним?
В повести А. П. Егорова «Тайна полковника Уранова» один из персонажей получает «от Уранова... отношение, подписанное Н. Урнов» — эту тайну полковника автор так и не открывает.
В книге Е. Микулиной «Человек не один» на с. 29 мы знакомимся с мотористкой Екатериной Гончаренко. Через страницу она предстает перед нами уже в качестве Екатерины Демидовны Гончар, а еще через страницу снова оказывается Екатериной Гончаренко.
На с. 164—165 книги А. Д. Урсула «Природа информации» читаем:
...Изучение связи информации и причинности уже начато в философской литературе. Ряд интересных мыслей по этому вопросу был высказан И. Н. Бродским, А. А. Марковым, В. Краевским, Б. С. Украинцевым и др.
А. А. Макаров предложил определить кибернетику как науку о причинных связях... Редактор, владеющий навыком соотнесения повторяемых элементов, обязательно бы спросил себя: «А. А. Макаров, не один ли это из тех ученых, кто упомянут в их перечне выше? Скорее всего. Да, но там он Марков. Надо спросить автора».
Редактор книги этим навыком не владел, ничего не спросил у автора, и Марков превратился в Макарова. Такие ошибки особенно неприятны, так как они обидны для тех, о ком идет речь в тексте. Хоть и не хотели издатели книг с такими ошибками выказать неуважение к этим людям, они это сделали: их невнимательность объективно означает неуважение к человеку.
В воспоминаниях А. В. Амфитеатрова «Жизнь человека, неудобного для себя и для многих» (В 2 т. М. : Новое лит. обозрение, 2004) автор во 2-м томе цитирует письма Чехова к А. С. Суворину о скучных гостях суворинских четвергов. Первая цитата:
Поклон цензору Матвееву. Я Анне Ивановне предлагал пригласить его и Ивана Павловича Казанского в Феодосию на все лето. Они такие весельчаки!
Вторая:
Я пишу водевиль. Действующие лица: Анна Ивановна, Айвазовский, генерал Богданович, Иван Павлович Казанский и цензор Макаров (Алексин, 10 мая 1891 г.).
У редактора, владеющего приемом соотнесения повторяемых фактов, не может не возникнуть вопрос: «Почему цензор, который выше в письме назывался Матвеевым, вдруг превратился в Макарова? Не ошибся ли Амфитеатров?» На всякий случай этот редактор заглянул бы в указатель имен: может быть, там есть и цензор Макаров? Но в указателе налицо только цензор Матвеев со ссылкой на с. 20 (цитируемую) и 24, где он упоминается еще раз. Макарова в указателе имен нет вообще. В чем же дело? В тексте письма в т. 4 Писем Полного собрания сочинений и писем А. П. Чехова (М., 1976) также напечатано: цензор Макаров. Ясно, что это описка Чехова, а не Амфитеатрова, которую следовало оговорить и редактору тома писем Чехова, и редактору мемуаров Амфитеатрова, но они этого не сделали. Редактор мемуаров потому, что не владел приемом соотнесения повторяемых фактов. Редактор тома писем потому, что не сопоставлял указатель имен с основным текстом, поскольку рубрика Макаров в указателе присутствует со ссылкой на с. 227, где напечатано письмо с упоминанием о цензоре Макарове, но в указателе он охарактеризован как экспедитор редакции петербургской газеты «Новое время». Если бы редактор тома писем соотнес упоминание Макарова в письме с характеристикой его в указателе, он бы непременно оговорил в примечании описку Чехова.
Читателю не пришлось бы разгадывать подобные загадки, если бы редакторы, которые подписывали эти тексты в набор и печать, столкнувшись с повторенным именем или фамилией, считали для себя обязательным найти то же имя (фамилию), упоминаемое выше. Все это для того, чтобы соотнести одно написание с другим и убедиться, что между ними нет разницы, а если она есть, то установить, какой же из вариантов правилен.
Вопрос: А как было раньше?— должен стать для редактора обязательным. Это техника редакторской безопасности. Казалось бы, очень просто. Но как дорого порой достается редактору эта простота. Между тем после небольшой серии упражнений в обязательном соотнесении повторяемых фамилий (имен) или других фактических данных, как бы это ни казалось глупым и ненужным, редактор никогда не зевнет несоответствий.
Нужно также соотносить:
- 1) инициалы лица с развернутым его именем и отчеством;
- 2) имена лица в тексте и в именном указателе;
- 3) имена лица в тексте и в примечании, подстрочном и затекстовом.
Если бы редактор замечательной «Чукоккалы» (М.: Премьера, 1999) соотносил в ней примечание К. Чуковского на с. 277:
Опояз - Общество по изучению языка, в которое входили молодые лингвисты той эпохи - Эйхенбаум, Томашевский, Тынянов, Шкловский, Якубович и другие,-
с именным указателем, где рубрика Якубович выглядит так:
Якубович Дмитрий Петрович (1897-1940), литературовед 277, -
он бы непременно спросил: «Почему же литературовед Якубович включен в число молодых лингвистов? И был ли Якубович членом Опояза? Что-то в текстах об этом обществе человека с такой фамилией встречать не приходилось». Всё это привело бы его к «открытию», что членом Опояза был языковед Лев Петрович Якубинский (1892—1945), а не Якубович. Поняв, что это описка Корнея Ивановича Чуковского, которому принадлежит примечание, он постарался бы ее устранить, как и неточность в обозначении специальности всех названных людей: большая их часть (Эйхенбаум, Томашевс- кий, Тынянов, Шкловский) были, строго говоря, не лингвистами, а литературоведами-филологами.
б) Числа, даты, обозначения времени
Редактор, владеющий приемом соотнесения повторяемых элементов и тем более таким же навыком, никогда не пропустит такое несоответствие, каким поразила когда-то газета «Известия»:
С исключительной точностью, невероятным чувством каждого метра дистанции Килли выиграл у своего соотечественника Ги Перийя - 0,8 секунды. Восемь сотых! Миг, которого едва хватит, чтобы поднять руку.
Здесь и соотносить-то числа, казалось бы, проще простого — рядом стоят, однако без навыка соотнесения сделать это, получается, трудно, раз десятые автор почему-то принял за сотые доли. Либо в первом случае ошибка, и тогда Восемь сотых верно, либо во втором, и тогда 0,8 верно, а ошибка в восклицании, и нужно Восемь десятых/, хотя это менее вероятно.
В учебном пособии «Паронимы в русском языке» О. В. Вишняковой в аннотации на обороте титульного листа напечатано, что в книге характеризуются 500 паронимичес- ких пар, а в предисловии — что таких пар 400. Где верно?
В листке, рекламирующем пневматические подъемники, в тексте сообщается, что они могут подавать груз по трубам на высоту 30 м, а в технической характеристике указана высота подачи 35 м.
В книге М. С. Роговина «Введение в психологию» на с. 29 напечатана ссылка на статью Н. А. Соколова «О системе понятий в психологии». Из ссылки следует, что статья опубликована в № 2 журнала «Вопросы психологии» за 1924 г. На следующей странице автор снова ссылается на ту же статью. Но на этот раз читатель узнаёт, что статья опубликована в № 2 того же журнала, но уже за 1964 год. Скорее всего, в первом случае была допущена опечатка. Ее бы устранили, если бы редактор и корректор владели навыком соотнесения повторяемых элементов, и читателю не пришлось бы недоумевать или потешаться: ведь журнал «Вопросы психологии» издается с 1955 г. Причина ошибки в конечном счете может быть любой, и вина ее не обязательно авторская — важно, чтобы она не проникала на страницы издания, вводя в недоумение читателей.
в) Названия
Та же история, что и с именами.
В «Истории русской архитектуры» на с. 146 читаем:
Выдающимся памятником церковной архитектуры Москвы является церковь Архангела Гавриила, сооруженная арх. И. П. Зарудным в Московской усадьбе А. Д. Меншикова на Чистых прудах (1705-1707 гг.). По мысли заказчика, церковь Гавриила, или, как прозвал ее народа, Меншикова башня, должна была превзойти вышиной все сооружения древней Москвы.
Рядом, на с. 147, в подписи, напечатано:
3. Церковь Михаила Архангела - «Меншикова башня», 1705-1707 гг.
Рядом-то рядом, но, несмотря на двукратное упоминание названия церкви на с. 146, в подписи стоит иное название, и читатель, который ограничится только просмотром иллюстраций в томе истории архитектуры, будет введен подписью в заблуждение.
«Лужники аплодируют чемпионам» — так называлась газетная заметка, в первых строках которой сообщалось: «Вчера во Дворце спорта ЦСКА...»
В авторском оригинале рецензии на сборник пьес в ее начале перечисляются пьесы, написанные драматургом — автором сборника, а затем следует разбор этих пьес. Редактор, владеющий навыком соотнесения повторяемых элементов, выложил страницу с перечнем пьес рядом с оригиналом и, читая очередной разбор, соотносил название разбираемой пьесы в нем с ее названием в предварительном перечне. И что же? Эта предусмотрительность оказалась вовсе не лишней. Если перед разбором пьеса названа «Двуспальная кровать для Адама и Евы», то в перечне стояло название «Супружеская кровать для Адама и Евы». Расхождение в печать не попало.
Во врезке к газетной заметке напечатано:
В Ригу прибыл новый океанский лайнер «Михаил Ломоносов».
В тексте же самой заметки читаем:
Лайнер «Михаил Лермонтов» ошвартовался у причала Рижского судоремонтного завода.
Как же на самом деле назывался лайнер?
г) Должность, национальность, адрес, цвет волос и т.п.
Все эти данные при повторении, естественно, не должны меняться без уважительной на то причины. К сожалению, это законное требование соблюдается далеко не всегда.
Во врезке к письму читателя в «Известиях» он представлен как подполковник в отставке, а под письмом значится как Полковник в отставке В. Мельник.
В спортивном отчете сначала сообщается, что на полутора километрах победу одержал норвежец Пит Клейне, а через 8 строк, что на 10 километров в первой паре бежал голландец Пит Клейне. Быстрота перемены национальности конькобежца, пожалуй, опередила быстроту его бега.
В одном переводном произведении персонаж представлен сначала как светловолосый англичанин, а затем в портрете он предстает как высокого роста, худой, темноволосый.
В заметке о музее — подпольной типографии на Лесной улице в Москве сообщалось:
В эти дни на Лесную, 55 приходят старые и молодые,-
а на помещенной сбоку справке стоял адрес музея: Лесная, 5.
д) Фактические данные в основном тексте и в справочных приложениях
Справочные приложения в книгах не такая уж редкость. Фактические данные этих приложений могут встречаться и в основном тексте. Естественно между ними не должно быть расхождений. Поэтому редактору книг со справочными приложениями надлежит перед чтением основного текста внимательно изучить их, чтобы, встретив в тексте данные, вошедшие в приложение, соотнести текст с приложением.
Нелегко порой отрываться от текста, чтобы открыть приложение и соотнести одни и те же данные в нем и в тексте. Нелегко, но необходимо. Расхождения между ними недопустимы.
Например, в рецензии на книгу Н. Старосельской «Сухово-Кобылин», выпущенную в серии «Жизнь замечательных людей» в 2003 г., В. Фомичев упрекает автора этой книги как раз за подобные расхождения:
Кое-где сведения, приведенные в основном тексте, вступают в спор с фактами из биографической хроники писателя, напечатанной в конце книги. Положим, перенос даты рождения Сухово-Кобылина на 10 дней раньше, а завершения «Свадьбы Кречинского» - на один день позже (основной текст) можно счесть обычными опечатками, но как быть с прочими расхождениями? На с. 123 Н.Старосельская уверенно утверждает, что «в Париже "Свадьба Кречинского" так и не была поставлена...» А в хронике читаю нечто иное:«1902- 5 февраля генеральная репетиция „Свадьбы Кречинского" в Париже на сцене театра „Ренессанс"» (с. 319). Если в основном тексте возобновление «Дела» в Александринском театре почему-то датируется февралем 1892 г., то в биографической канве названа точная дата спектакля - 3 января этого года. Кстати: именно в день премьеры возобновленного «Дела», а не во время Александринского спектакля 1882 г., как думает Н.Старосельская, некоторые зрители, услышав вызовы автора, удивленно переглядывались и замечали, что Сухово-Кобылин умер (Новое лит. обозрение. 2004. № 2 / 66. С. 371).
Упрек В. Фомичева можно адресовать и редактору книги «Сухово-Кобылин», обязанность которого была сверять основной текст с биографической хроникой и благодаря этому предупредить критические замечания в печати, которые неприятны и для издательства, и для редактора.
Возможно, читатель устал от обилия примеров. Но как еще убедить в том, что соотносить повторяющиеся даты, числа, названия и т.д. необходимо, что это техника безопасности редакторской работы, что нужно упражнениями выработать навык такого соотнесения.
Каким образом?
Во-первых, нужно научиться с помощью несложных приемов запоминать встретившееся в тексте имя, название, дату. Для того чтобы имя, название и т.д. запали в память, лучше всего мысленно оперировать ими, делая их предметом своих мысленных действий. Например, прочитав имя, вспомнить, у кого еще было такое же; увидев дату, сделать выводы о времени события — значит, это было до того, как произошло то-то, и т.п.).
Во-вторых, дойдя в тексте до имени (даты, названия), уже встречавшегося в тексте ранее, задать себе самому вопрос: «Таким ли было имя или фамилия выше, в первом случае? Тот ли год упоминавшегося выше события указывался там? Таким ли было написание названия, уже встречавшегося выше?» Подобного рода вопросы — сознательная провокация, на которую надо идти, чтобы заставить себя непременно вернуться к другой странице или строке. Даже при условии полной уверенности в том, что никаких отклонений и расхождений нет. Лучше даже убеждать себя, что автор отклонился от первоначального варианта: «До этого было не так!».
Повторяющиеся элементы технически соотносить проще и быстрее, если помечать их простым карандашом (подчеркивать в тексте и сигнализировать самому себе условным знаком на поле — кружком, квадратиком, ромбиком, галочкой и т.п.).
Иногда — когда повторяемых фактических данных очень много и они часто повторяются — их целесообразно выписывать на карточки (для каждого повторяемого элемента своя карточка), проставляя лишь новые номера страниц при повторении элемента.
Такую особенность текста, как обилие названий, имен, дат, желательно отметить при первоначальном знакомстве с ним, чтобы помечать повторяемые элементы с самого начала чтения оригинала, а не, например, с середины. Во втором случае для поиска первоначальных упоминаний понадобится гораздо больше времени, чем при технике пометок на полях или выписке на карточках.
Постепенно соотнесение повторяющихся элементов в ходе шлифовочного чтения станет автоматическим, превратится в устойчивый редакторский навык. Любое повторение элемента будет для редактора сигналом для соотнесения — обязательного, несмотря ни на что.
Общий вывод из множества приведенных примеров — редактор не вправе лениться. Соотносить повторяемые элементы он обязан непременно, как бы ни был уверен в том, что расхождений нет. Лучше, если эту уверенность сменит сомнение, и редактор в результате соотнесения элементов исправит сам или с помощью автора расхождения, которые могли бы вызывать недоумение читателей или ввести их в заблуждение: какому же упоминанию верить.
Связанные ссылками факты
Соотносить такие факты (основной текст и примечания за текстом, основной текст и библиографические ссылки или библиографический список, основной текст и оглавление или содержание) — закон для редакторов: стоит пренебречь им, и ошибок не избежать.
В книге Т. М. Горяевой «Политическая цензура в СССР, 1917—1991» (М., 2002) на с. 190 непосредственно перед таблицей 1 с тематическим заголовком «Книжно-издательская продукция, запрещенная в 1925 г. Главлитом и Ленгублитом» помещена ссылка на нее такого содержания:
Общее количество книг и периодических изданий, разрешенных в 1925 г. с исправлениями по Главлиту и Ленгублиту, продемонстрирована в таблице 1.
Между ссылкой и тематическим заголовком таблицы, а значит, и ее содержанием прямое расхождение (запрещенная литература — в тексте, разрешенная с исправлениями — в заголовке таблицы). Эту грубую ошибку смягчает лишь то, что ссылка на таблицу и сама таблица размещены рядом на одной странице. Но редактор был не вправе и в этом случае не соотносить одно с другим.
Редактор книги Г. В. Лебедева «Импульсное дождевание и водный обмен растений» не стал утруждать себя сверкой текста с затекстовыми библиографическими ссылками. А между тем инициалы ученого, на работу которого ссылаются в тексте на с. 11 Л.П.: Как показано Л. П. Бабушкиным (1965)..., — а в ссылках (с. 238) — Л.Н.: Бабушкин Л.Н. 1965. Новое в изучении водного режима...
То же самое в книге «Нервное напряжение и деятельность сердца». На с. 28 дана ссылка на работу Зислиной и Новиковой 1961 г., на с. 72, в ссылках, эта работа (другой статьи тех же авторов в списке нет) датирована 1962 г. На с. 12 автор ссылается на труды Кассиля 1961 и 1966 гг., а в ссылках на с. 72 и 73 описаны труды Г. Н. Кассиля 1949, 1961 и 1963 г.
Как ни утомительна педантичная проверка внутритекстовых ссылок, часто многочисленных, редактор не вправе уклоняться от того, что предстоит делать читателю, т.е. обязан неутомимо идти по адресу, указанному в ссылке, чтобы убедиться в точности адреса и в том, что читатель действительно найдет там то, что ему обещает автор.
Если автор пишет, что на странице такой-то есть сведения о том-то, то редактор проверяет, действительно ли на этой странице напечатаны указанные сведения, или их там нет, или они там иные. Если автор ссылается на раздел такой-то (цитирует его заголовок), то редактор находит этот раздел и смотрит, а как этот раздел называется на самом деле и нет ли расхождений между заголовком в ссылке и в тексте.
Редакторский педантизм обязательно вознаградится искоренением ошибок.
Подсчеты
а) Соответствие суммы частей целому числу
Когда автор оперирует в тексте разными числами, одни из которых входят в состав других, то редактор обязан проверить подсчетом, нет ли расхождений между авторским итогом и тем, который получится у него, например, при сложении чисел, входящих в состав итогового. Делать это нужно потому, что именно в числовых данных очень часто допускаются ошибки.
Вот простейшие примеры.
В книге напечатано:
Современные исследователи выделили триста политических деятелей, которые играли видную роль в событиях 1917 года. Среди них оказались сорок три еврея; тридцать семь из них осудили захват власти большевиками, шестнадцать - стали активными участниками переворота (Кандель Ф. Книга времен и событий. Иерусалим; М., 2002. Т. 3. С. 57).
Редактору следовало усомниться: «Как же так? Евреев было 43. Если 37 не поддержали большевиков, а 16 — наоборот, то, значит, их было не 43, а 53 (37 + 16 = 53) либо состав групп был иным — не 37 и 16, а, положим, 27 и 16 или 37 и 6». Пока же этим данным нельзя доверять, и той цели, ради которой они приведены, они не достигнут из-за явной арифметической ошибки. Редакторская проверка чисел простейшим подсчетом помогла бы автору избежать неточности.
Чем больше пестрит числами текст, тем вероятнее в нем ошибки, а значит, и потребность в их тщательной проверке. Например:
Ежегодно издается 82-83 тыс. названий книг и брошюр. Так, в 1984 г. в СССР выпущено 82 790 изданий книг и брошюр, из них: издательствами страны - 49 076; министерствами, государственными комитетами, ведомствами и другими организациями, выпускающими печатную продукцию минуя издательства,- 33 714; ведомственной литературы, выпускаемой по тематическим планам, согласованным с Госкомиздатом СССР,- 12 533; всесоюзными, центральными отраслевыми и территориальными межотраслевыми органами НТИ - 2 885; внутриведомственных и межведомственных служебных материалов - 18 296 изданий.
Здесь общее число изданий 82 790, а далее, если сложить все числа, из которых складывается это общее число, то получится, что выпущено не 82 790, а 116 504 изданий:
49076 + 33714 + 12533 + 2885 + 18296 = 116504.
Такое расхождение заставило бы редактора искать его причину. А все дело в том, что общее число изданий составляют только две составные части: 1) выпущенные издательствами страны и 2) выпущенные министерствами и другими организациями, минуя издательства (49 076 + 33 714 = 82 790). Все последующие числа — это слагаемые 33 714 изданий, различные виды ведомственной литературы. Поэтому в тексте следовало после числа 33 714 написать: в том числе. Проверим получаемую из них сумму: 12 533 + 2 885 + 18 296 = = 33 714, что доказывает правоту нашей догадки.
б) Соответствие процентного состава целому числу
Если в тексте приводится рецептура в процентах или составные части целого числа в процентах, редактору желательно проверить, дает ли итог 100 %. Например:
По данным компании GFK, компании Саnon принадлежит 19 % российского рынка струйных принтеров (для сравнения: НР - 40 %, Ерson - 28 %, Lexmark - 12 %), 25 % украинского и 30 % рынка стран Балтии.
Весь российский рынок составляет 100 %, а 19 + 40 + 28 + + 12 = 99. Куда-то пропал 1 % рынка. Нет ли ошибки в числах? Требуется проверка — таков вывод редакторского подсчета, существенного для точности текста.
в) Соответствие авторских итогов повтором действий с числами, которые дали эти итоги
Если какие-либо числа получены автором в результате арифметических действий за пределами текста, а числа, которыми автор оперировал, в тексте налицо, то обязанность редактора проделать те же действия, что и автор, чтобы убедиться, что тот нигде не ошибся в своих расчетах.
В оригинале автор статьи написал:
Объем выпуска самоклеящихся материалов в России составлял 80-90 млн м2, а в странах Евросоюза - свыше 3 млрд м2. Таким образом, в Европе самоклеящихся этикеток производится в 50 раз больше, чем в России. При этом население Евросоюза составляет 370 млн, а России 145 млн человек, что приблизительно в три раза меньше, чем в ЕС.
Автор оперирует приводимыми им числами, сообщая свои итоги этих действий. Редактор поступит верно, если проверит точность этих действий.
Итак, первый вопрос: действительно ли 3 млрд больше 90 млн в 50 раз? сли 90 млн умножить на 50, то получится 4,5 млрд:
90 000 000 000 х 50 = 4500000000000.
Ясно, что авторский подсчет был грубо ошибочным. На самом деле производство самоклеящихся материалов в странах ЕС в 33 раза больше, чем в России:
33х 90000000 = 2970000000,т .е ,-3 000 000 000.
И население России не в три раза меньше населения ЕС, а примерно в 2,7 раза:
370 : 3 = 123,3; 370 : 2,66 = 144,5.
Так после проверки числовых данных подсчетом редактор изменил текст в соответствии с точным подсчетом:
...Таким образом, в странах ЕС [не в Европе, ибо Россия тоже Европа] самоклеящихся материалов [а не этикеток] производится более чем в 33 раза больше, чем в России. При этом население России (145 млн человек) в 2,7 раза меньше, чем население стран ЕС (370 млн человек).
Т. А. Савицкая, автор книги «Б. М. Кустодиев» (М., 1966) сообщает в начале книги:
Борис Михайлович Кустодиев родился в 1878 г. (с. 8);
В 1927 году Кустодиев заболел воспалением легких... Он умер 26 мая в возрасте пятидесяти девяти лет (с. 136).
Проверяем: с 1878 по 1927 г. прошло 49 лет (22 + 27 = 49), так что Кустодиеву никак не могло быть 59 лет в 1927 г.
В книге А. Авдеенко «По следам невидимок» было напечатано:
Кроме того, он не может позволить себе ничего не делать в течение целого часа. Время Харта - бесценное. Ежегодный доход его империи более ста миллионов. Три миллиона в сутки. Сто двадцать пять тысяч в час.
Плохо считал Авдеенко.
Чтобы узнать, сколько составляет доход в сутки, надо разделить:
100 000 000: 365 = 273 972,6.
Это гораздо меньше трех миллионов. А в час?
273972,6:24= 11415,5.
Не 125 тыс, а меньше 11,5 тыс. Выразительные числа были у автора, но неверные.
В авторском оригинале читаем:
В городах страны проживает 25,1 млн учащихся 1—8-х классов. Основными пунктами обслуживания их книгой являются школьные библиотеки Министерства просвещения СССР и детские библиотеки системы Министерства культуры СССР.
Это на с. 2. А на с. 4 напечатан такой текст:
В 34 крупных и крупнейших городах страны, где проживает 20 % всех городских школьников, функционируют 640 крупных детских библиотек (республиканские, областные, краевые). Одна такая библиотека приходится на 100 тыс. учащихся 1 - 8-х классов и обслуживает в среднем 2,7 тыс. человек.
Сопоставляя этот текст с прочитанным выше, редактор отмечает: из предшествующего текста известно общее число школьников этих классов и, следовательно, можно проверить арифметически, соответствуют ли одни числа другим.
Если одна библиотека приходится на 100 тыс. учащихся крупных городов, а всего таких библиотек 640, то общее число учащихся в этих городах должно составить 640 х 100 000 = 64 000 000, или 64 млн учащихся. В первом же фрагменте указано, что учащихся этих классов во всех городах 25,1 млн. Необходимо спросить автор, где ошибка.
С другой стороны, 20 % (5-я часть) от 25,1 млн составляет 5 020 млн, т.е. чуть больше 5 млн. Значит, на каждую из 640 библиотек в указанных в тексте городах приходится 5 020 000 : 640 = 7 844, т.е. около 8 тыс. учащихся, а не 2,7 тыс., как во втором фрагменте.
Чем больше в тексте количественных данных, тем вероятнее в нем числовые ошибки, а значит, тем выше потребность в редакторской проверке этих данных подсчетом.
г) Соответствие относительных чисел абсолютным
Непременно надо проверять их соответствие. Например, журнал «Ветеринария» сообщил:
В расчете на 100 га сельхозугодий запланировано увеличить производство мяса с 68 до 87 ц, т.е. на 19 %, молока - с 343 до 388,5, или на 45,5 %, яиц - с 21,9 до 27,3 тыс. шт., или на 5,4 %.
Подсчитываем. Если 68 — 100 %, то 87 составит 8700 : 68 = 128, т.е. рост 28 %, а в тексте 19 %. Почему? То же самое и с другими относительными числами. В чем дело? Когда редактор спросил автора, то выяснилось, что это описка и что он имел в виду рост производства мяса на 19 ц (действительно 87—68 = 19), т.е. рост в абсолютных показателях, но по странному помутнению сознания механически превратил разницу в проценты.
Редактору нельзя себе позволять оставлять без проверки ни одного относительного числа, если в тексте есть абсолютное число, от которого число в процентах образовано. Например, автор пишет:
В 1984 г. было выпущено 23 780 названий научно-технической литературы, что составило 36,3 % от общего количества книг и брошюр.
Выше фигурировало это общее число — 82 790. Проверяем: 23 780 — это лишь 28,7 % от 82 790.
Проверка подсчетом была тут обязательна. Ее не сделали, и в результате грубая ошибка.
д) Соответствие части (дробного числа) целому числу
В романе А. Чаковского «Блокада» сначала сообщается о «страдающих от голода двух с половиной миллионах ленинградцев» (с. 17), а на с. 43, что «по плану подлежали эвакуации пятьсот тысяч человек, т.е. почти треть населения Ленинграда». Вот эти два числа редактору надо было соотнести. Если население города 2,5 млн, то треть от этого числа составляет 833 тыс., а не 500 тыс. Кроме того, 500 тыс. от 2,5 млн — это пятая, а не третья часть.
е) Соответствие времени движения транспорта его скорости и расстоянию
Если не контролировать это соответствие, то пропуск ошибок весьма вероятен. Например, газета сообщила в заметке о перевозке на автомобиле 110-тонного груза — станины гигантского пресса — с завода на Павелецюій вокзал. Указывается расстояние перевозки —14 км, скорость движения — «не более 5 км/ч». Завершается заметка фразой «Отлично организованный рейс занял по времени всего полтора часа».
Стоит только подсчитать, и окажется, что при такой скорости, чтобы преодолеть 14 км, потребуется около трех часов, а полтора часа, которые занял рейс, говорят о несоответствии одних чисел другим и, значит, они нуждаются в проверке и уточнении.
Так что считать редактору необходимо. И даже тогда, когда считать, казалось бы, нечего — пальцев одной или, в крайнем случае, обеих рук достаточно. Тогда репортер «Вечерней Москвы» не уморит читателя таким, например, текстом, передающим слова собеседника:
Помнится мне один случай. Приходит к нам в ОБХСС молодой человек и рассказывает: стоит он с девушкой и видит, как к закрытому магазину подходят четверо. Зашли в магазин. Вскоре один из них вышел. Запер двери на замок, опломбировал их. А двое там остались.
Чем не психологическая головоломка. Куда девался четвертый? Заметим попутно: а как четверо умудрились зайти в закрытый магазин?
Действенность, полезность подсчетов как приема проверки фактической точности текста с числовыми данными очевидна. Если редакторы возьмут его на вооружение, ошибки в размерах, сроках и т.п., бесспорно, пойдут на убыль.
Перестройка ряда фактов по иному принципу
Нередко большое число взаимосвязанных данных образует систему, но в тексте они разбросаны или даны в одном из нескольких возможных систематическом порядке.
Редактор поступит правильно, если постарается привести их в систему или построить из них другой системный ряд.
Характерный давний пример из «Комсомольской правды»:
Итак, сегодня XXVI финал Кубка СССР по футболу. Победителями предыдущих розыгрышей этого приза были: 1946,1957 гг. - «Локомотив» (Москва); 1937,1953 гг. - «Динамо» (Москва); 1938, 1939, 1945, 1947, 1950, 1958, 1963, 1965 гг. - «Спартак» (Москва); 1944 г.-«3енит» (Ленинград); 1945, 1948,1951, 1955 гг. - ЦСКА; 1949, 1952, 1960 гг.-«Торпедо» (Москва); 1954, 1964,1966 тт.-«Динамо» (Киев); 1961,1962 гг.-«Шахгер» (Донецк).
Перечень построен по командам. Чтобы убедиться в его достоверности, полезно перестроить его по годам:
|
1936 - «Локомотив» (Москва) 1937 - «Динамо» (Москва) 1938 - «Спартак» (Москва) 1939 - «Спартак» (Москва) 1944 - «Зенит» (Ленинград) 1945 - «Спартак» (Москва) 1945 - ЦСКА (Москва) 1946 - «Локомотив» (Москва) 1947 - «Спартак (Москва) 1948 - ЦСКА (Москва) 1949 - Торпедо (Москва) 1950 - «Спартак» (Москва) 1951 - ЦСКА (Москва) |
1952 - Торпедо (Москва) 1953 - «Динамо» (Москва) 1954 - «Динамо» (Киев) 1955 - ЦСКА (Москва) 1957 - «Локомотив» (Москва) 1958 - «Спартак» (Москва) 1960 - «Торпедо» (Москва) 1961 - «Шахтер» (Донецк) 1962 - «Шахтер» (Донецк) 1963 - «Спартак» (Москва) 1964 - «Динамо» (Киев) 1965 - «Спартак» (Москва) 1966 - «Динамо» (Киев) |
Сразу выясняется, что в 1945 г. было два обладателя кубка — «Спартак» и ЦСКА, а в 1956 и 1959 гг. ни одного. Так ли? Значит, надо проверить, и ошибка не проскочит в печать.
Перестраивать ряды, если они не очень сложны, можно и мысленно.
Осмысление значения терминов и других слов
То, что простительно шолоховскому деду Щукарю, то непростительно редактору.
Дед Щукарь потешал читателя тем, что вставлял в речь к месту и чаще не к месту иностранные слова, смысл которых понимал по-своему, очень своеобразно и... превратно.
Редактор не вправе пропускать в набор и тем более в печать текст с терминами и другими словами, о смысле которых имеет лишь смутное представление и точное содержание которых ему неизвестно или им забыто.
Когда же это случается, то приходится читать в книгах и других изданиях удивительные тексты. А.Я. Гуревич в книге «История историка» (М., 2004) привел пример анекдотичного употребления слова авторизованный, о чем он пишет с изумлением:
Оказывается, между прочим, что теперь слово «авторизованный» имеет совершенно специфический смысл. Недавно появилась в русском переводе «Жизнь Карла Великого» Эйнхарда, автора начала IX века. И там указано - «авторизованный перевод с латинского». Каким образом переводчику удалось через 1100 лет связаться с Эйнхардом - это для меня большая загадка...
А ведь у книги «Жизнь Карла Великого» был редактор. Объяснить его слепоту можно, вероятно, главным образом тем, что он не отдавал себе отчета о значении слов текста, подписываемого им в печать.
Примеры употребления слов иноязычного происхождения не в их значении привел Георгий Кубатьян в статье «Козлы и козлища: Заметки иностранца», напечатанной в журнале «Знамя» (2003. № 5):
Интервьюер «Литературной газеты» Д.Беловецкий спрашивает полпреда президента РФ в Центральном округе Георгия Полтавченко:
- Еще в Туле под вашим патронажем... пройдет юношеский турнир по дзюдо..^ с. 208).
Кубатьян справедливо замечает:
Турнир пройдет под патронатом, ибо патронаж - это медицинское наблюдение за больными, новорожденными детьми, стариками. Патронат же - покровительство. Слова образованы от одного слова, но значение у них разное. Стыдно за журналиста «Литературной газеты».
Самое поразительное, что тот же журнал «Знамя», печатавший Кубатьяна, совершает такую же ошибку:
В начале шестидесятых годов в нашем славном городе состоялось редчайшее событие - Всесоюзная конференция клоунов под патронажем генералов из Союзгосцирка (2004. № 8. С. 108).
Редактору нужно отдавать себе отчет о значении употребленных автором не только иностранных слов, но и других, от которых зависит смысл текста и его понимание читателем. Например, автор пишет:
К концу XIX в. удельный вес переводных изданий составлял только 9 % от общего объема изданий.
Словосочетание объем изданий — термин. Он означает общее число листов или страниц в изданиях. Поэтому невозможно представить, что автор имел в виду, когда писал только 9 % от общего объема изданий. От числа страниц всех выпущенных к концу XIX века книг? Речь, скорее, должна идти о доле переводных изданий в общем выпуске изданий, и доле не по объему, а, вероятнее всего, по числу изданий. Редактору нужно было определить, какая величина здесь по смыслу могла быть использована, и тогда текст, в котором мало смысла, мог бы его приобрести.
Если бы редактор книги В.Ардаматского владел приемом осмысления значения слов, то он бы не пропустил, подписывая в печать, такой, например, текст:
Говорил он междометиями: «Да», «Да», «Нет», «Да» (Ардаматский В. «Я 11-17»; Ответная операция. М., 1976. С. 55).
Увы, позабыли и автор и редактор школьный курс грамматики. Слова «да» и «нет» никакого отношения к междометиям не имеют. Это утвердительные и отрицательные частицы. А всё потому, что редактор скользил по тексту, а не осмысливал его. Иначе он бы спросил себя: «А что такое междометия?» И поскольку не помнил значения этого лингвистического термина, то заглянул бы в словарь и поправил бы ошибку автора.
У Б. Полевого в «Повести о настоящем человеке» (М., 1955) написано:
Мересьев услышал в ларингофоне взволнованный голос Петрова: «Девятка“, два .мессера“ слева».
Но ларингофоны — это микрофоны. В них говорят. А слышат посредством шлемофонов — телефонов.
Диву даешься, какие несуразицы печатаются из-за неосмысленных авторами и редакторами слов. У Г. Маркова в «Сибири» (М., 1976) напечатано:
Научные интересы профессора простирались и в область растительного мира (перед этим сообщалось, что он собирал экспонаты по геологии и минералогии края, этнографии и археологии. - А.М.). И тут он внес в науку свою лепту, не только дав описания отдельных особей сибирской фауны, но и доставив образцы в университетский гербарий и ботанический сад (с. 46).
Трудно поверить, что автор и редактор не отличают флоры от фауны, но факт налицо. Редактор журнала «Вокруг света» (1969. № 1) также не отдавал себе отчета о значении слов в таком фрагменте текста:
Масаи в основном питаются молоком и кровью, которую они берут у коровы, разрезая у нее вену на шее. Коровы при этом не гибнут, ранка, замазанная глиной, прекращает кровоточить, и коровы быстро нагуливают взятую у них кровь (с. 76).
Разрезанную вену глиной не замажешь. Вероятно, автор хотел написать: надрезая, но редактор его описку не заметил и не устранил. Именно потому, что не осмыслил значения решающего для этого текста слова.
В пособии по химии для поступающих в вузы (Минск, 1965) автор Ф. Н. Капуцкий написал:
Ученые-химики постепенно стали отходить от виталистических позиций и склоняться к тому, что и органические вещества человек может получать из неорганических элементов (с. 236).
Между тем химические элементы не могут быть ни органическими, ни неорганическими. Из них состоят и органические и неорганические вещества. Возможно, автор имел в виду неорганические вещества, и это описка. Редактор же не заметил ошибки, потому что не осмысливал значения словосочетания неорганические элементы.
Спортивная газета сообщала о конькобежных соревнованиях:
Новый чемпион показал на редкость ровные результаты на всех дистанциях многоборья. Форнесс был четвертым в спринте (42,1), вторым в забегах на 5 ООО и 10 ООО м (7,38,9 и 15,47,5), третьим - на полукилометровке (2,08,2).
Если бы редактор заметки осмысливал значение слов, то он бы обязательно заметил, что полукилометровка — это полкилометра, т.е. 500 метров, или то же самое, что в беге на коньках спринт, результаты которого уже приводились выше. А заметив это, понял бы, что полукилометровка — это опечатка: вместо этого слова здесь должно стоять другое — полу- торакилометровка (т.е. 1500 м).
Ошибок подобного рода можно приводить без конца. Но надеюсь, что и выше приведенных достаточно для того, чтобы редакторы, познакомившись с ними, не пропускали в печать ни одного слова, значения которого они не знают или не помнят. Ни одно слово не должно пройти мимо их сознания. Значение терминов и решающих для передачи смысла слов надо мысленно определять по памяти или справляться о нем в словаре.
Возмущенный подобными перлами печати, Лев Толстой писал Н. Н. Страхову:
Если бы я был царь, я бы издал закон, что писатель, который употребляет слово, значения которого он не понимает, лишается права писать и получает 100 ударов розог (Полн. собр. соч.: в 90 т. Т. 62. С. 438).
Пожалуй, здесь уместно добавить, что в текстах, адресованных массовому читателю, редактору стоит позаботиться и о том, чтобы авторы разъясняли значение терминов, особенно иноязычного происхождения, которыми любят щеголять специалисты. Ведь не всякому читателю эти термины могут быть понятны, и смысл текста останется для них закрытым или они поймут его превратно, если не обратятся к словарю. Но словарь далеко не всегда под рукой, а значит, читательский адрес резко сузится. Например, журналист «Известий» С.Лесков, пропагандист науки, пишет:
...в Таиланде и на Филиппинах эти методы [диагностика с применением ядерных технологий] используют при скрипинге новорожденных (Известия. 2004. 25 сент. С.8).
А ведь не мог автор не знать, как и редакторы газеты, что значение слова скрининг большинству читателей неизвестно, и нужно было кратко пояснить его. Возможно, трудно было сделать это кратко, по ходу текста, или автор и редактор исходили из того, что читатель может узнать это значение в словаре, хотя даже в «Популярной медицинской энциклопедии» этого термина нет.
Так что совсем не устарел мудрый совет А С. Пушкина в письме к И. В. Киреевскому 4 февраля 1832 г.:
Ваша статья о Годунове и о Наложнице порадовала все сердца; насилу-то дождались мы истинной критики. NВ: Избегайте ученых терминов; и старайтесь их переводить, то есть перефразировать: это будет и приятно неучам и полезно нашему младенствующему языку (Полн. собр. соч. Т. 15. С. 9).
Приемы, предостерегающие от недостатков смыслового чтения
Некоторых фактических ошибок в тексте можно избежать, используя приемы, помогающие контролировать элементы, ускользающие от проверки при убыстренном чтении.
При обычном чтении, которое протекает быстро, некоторые элементы текста просто опускаются читателем, и потому ошибки в них остаются не замеченными.
Очень часто, например, перевирают в печати инициалы лиц. о которых идет речь в тексте. И это не случайно. Читая фамилию с инициалами, человек склонен для экономии не фиксировать их — зрительно опускать. Он знает по фамилии, о ком речь, а большего для понимания текста ему и не нужно.
Редактору так читать негоже. Однако навыки смыслового чтения слишком сильны, и, поглощенный анализом содержания, редактор быстро забывает о проверке инициалов. И тогда приходится читать:
Зритель встретится в нашем фильме с Е. Вициным, Ю. Никулиным и Е. Моргуновым (хотя Вицина зовут Георгием).
Киевская студия имени Довженко работает над двухсерийным фильмом «Почтовый роман» о герое Первой русской революции лейтенанте Н. П. Шмидте (хотя Шмидт Петр Петрович).
Трудно после этого поверить, что автор, бойко пересказывая статью Б. Успенского и М. Лотмана «Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII века)», обошелся без ошибок (хотя второй соавтор не М. Лотман, а Ю. Лотман).
Избежать подобных ошибок помогает прием чтения с обязательной устной расшифровкой инициалов. При этом Н. В. Гоголь уже никогда не превратится из-за технической ошибки наборщика или машинистки, не в нужной очередности нажавших на клавиши, в В. Н. Гоголя. Если же редактор не может расшифровать инициалы или не уверен в правильности своей расшифровки, он заглянет в справочник, но уже никогда инициалы не проскочат мимо его сознания.
Не меньше ошибок делают в датах. Вместо 1870 год набирают и печатают 1970 год. Так, в «Справочной книге корректора» К. И. Былинского и А. Н. Жилина (М., 1960), редактором которой был автор данной книги, в примерах было напечатано Отечественная война 1912 г. Так ошибка машинистки или наборщика, не замеченная корректорами, стала ошибкой авторов и редактора. Многие машинистки и наборщики в прошлом веке подсознательно переносили даты XIX и XVIII веков в XX век, датами которого им приходилось чаще оперировать. А не замечают таких ошибок чаще всего потому, что привыкли фиксировать в дате главным образом две последние цифры года, как наиболее значащие. В противовес этой привычке убыстренного чтения редактору надо вырабатывать навык читать все цифры года. Если мысленно обозначать век, к которому относится год, то пропустить первые две цифры невозможно. Это еще один прием редакторской техники безопасности.
Чтобы избежать ошибок в числах, обозначенных римскими цифрами, когда подряд стоят несколько одинаковых цифр, или в инициальных аббревиатурах из прописных букв, рекомендуется при чтении считать число цифр и расшифровывать каждую букву сокращения. Расшифровка инициальных аббревиатур целесообразна также потому, что гарантирует от описок, искажающих сокращения: ошибки в тексте, набранном прописными буквами, по свидетельству авторов пособий по корректуре, заметить труднее, чем в набранных строчными буквами.
Таким образом, редактору надо владеть особой техникой чтения, некоторые приемы которой описаны выше.
Наглядное представление описания в тексте
Этот прием в ряде случаев может спасти от ошибок. Например, в очерке журналист написал:
Лицо его сморщено, как печеное яблоко, а нос подвижен, как обрубок хвоста у породистого дога.
Трудно представить себе человека, который бы не видел дога — собаки-исполина. Если бы редактор напряг свою зри- теьную память, он, несомненно, увидел бы длинный, свисающий, как плетка, хвост дога и сказал бы автору, что у дога хвост совсем не обрубок, а значит, надо заменить дога другой собакой, у которой хвост обрублен (например, боксер, бульдог и т.п.).
В «Справочной книге корректора» К. И. Былинского и А. Н. Жилина (М., 1960) редактор (им был автор этих строк) не заметил грубейшую ошибку в примере:
Гранитная глыба размером 2 х 2 х 1,5 мм.
Если бы редактор не скользил по тексту, который был для него второстепенным, а осмысливал его, то он бы постарался представить глыбу с миллиметровыми размерами, и ошибка бы не проскользнула в печать.
Сошлемся еще на один пример, который приводился, когда наглядное представление было описано как один из приемов глубокого осмысления текста.
Сочетание приемов проверки
Иногда редактор сможет вскрыть недостоверность текста, фактическую неточность в нем, только если воспользуется несколькими приемами проверки, сочетая их при анализе и оценке текста.
Например, чтобы уловить одну сравнительно небольшую неточность в очерке «Забытый рыцарь» из книги С. Львова «Эхо в веках» (М., 1969), редактору надо было соотнести три взаимосвязанных по смыслу факта, и подсчитать, согласуются ли они.
Автор писал о герое очерка:
Хуан Ван Гален решил отправиться в Россию... когда... ему было тридцать лет с небольшим (с. 60).
Затем на той же странице мы узнаём:
Хуан Ван Гален... добрался до Петербурга морозным декабрем 1818 года.
Если вспомнить, что Хуан Ван Гален, как писал автор:
...родился в 1790 году на острове Леон» (с. 56),
- и соотнести возраст с двумя датами, подсчитав, сколько лет было Ван Галену в 1818 г., когда он прибыл в Петербург (1818—1790 = 28), то выяснится, что до отъезда туда больше тридцати ему, естественно, быть не могло.
К сожалению, эту комбинацию приемов использовали не редакторы книги, а читатель из Риги М. Тарное после того, как книга вышла в свет.
Такой же прием был применен при описании в подразделе выше. Чтобы установить, что Брет Гарт не мог поступить учителем в 1845 году, надо было соотнести эту дату с датой рождения (1836 год) и подсчитать, что в 1845 году писателю было 9 лет.
Приводить другие примеры сочетаний описанных выше приемов нет смысла. Надо владеть всеми приемами, и к каждому из них в отдельности или к сочетанию нескольких из них редактор прибегнет, когда понадобится — выручат навыки.
Проверка источников фактов и фактов по источникам
Чтобы судить о достоверности фактического материала, одной проверки их сопоставлениями и другими описанными выше приемами недостаточно. Эти приемы лишь помогают вскрывать ошибки. Но что верно, а что неверно, можно определить только по надежным источникам. Редактору их нужно знать. Отсюда непреложное требование многих издательств к авторам (часто, увы, не выдвигаемое и не соблюдаемое) — на полях оригинала указывать источники всех приводимых фактических данных, если они не сопровождаются библиографическими ссылками внутри текста. Благодаря таким авторским указаниям редактор может:
- 1) оценить авторитетность и надежность источников, на которые опирался автор: если сомнителен источник, нельзя доверять и сведениям, которые из него извлечены;
- 2) проверить, насколько точно автор следует источнику, если тот заслуживает доверия.
Поэтому требование ссылок на источники фактов должно быть одним из условий издательского договора с автором.
Авторские оригиналы с существенным фактическим материалом, источник которого автором не указан, по большому счету надо расценивать как непригодные к изданию.
Но и самому авторитетному источнику нельзя верить слепо. Наука не стоит на месте, многое обновляется, уточняется уже после выхода в свет авторитетного издания. Существуют и расхождения в данных между авторитетными источниками.
Большую помощь может оказать редактору в этом случае коллективно ведущаяся в издательстве или редакции справочная картотека новейших фактических данных, дополняющих и уточняющих справочники, энциклопедии, монографии. В конце XX и начале XXI в. большие возможности для уточнения фактических данных открывает Интернет. Во всяком случае, торопиться исправлять автора, не выяснив причину расхождений его данных с данными авторитетного источника, не следует. Он мог пользоваться новейшими данными, еще не вошедшими в фундаментальные печатные источники.
Однако, опираясь даже на самый заслуживающий доверия источник, автор может по самым разным причинам (в том числе и чисто техническим) исказить его. Выборочная проверка того, насколько точно использует автор источник фактов,— непременная составная часть редакторской оценки текста с фактической стороны.
Выборочность проверки вынужденная. Почти каждое произведение насыщено таким количеством фактических данных, что если бы редактор захотел проверить все, он бы зарылся в источники на срок, немыслимый для издательского процесса. Поэтому выбирают для проверки те данные, на которых автор строит свои выводы, а из менее значимых — те, что вызывают сомнения. Желательно, правда, чтобы среди существенных выбирались для проверки факты разного характера (и числа, и даты, и названия и т.д.). Объем выборки можно посчитать достаточным, если он дал ясное представление о характере работы автора с источниками. Небрежность обычно обнаруживается даже при незначительном объеме проверки. Такой авторский оригинал правильнее всего возвратить автору для выверки всех данных.
Непременной проверки требуют фактические данные, о которых редактор имеет смутное представление: для него они должны быть сомнительными.
Когда автор пишет:
Завоеватели Перу - испанцы - уже в XVII веке убедились, что климат высокогорной местности пагубно влияет на рождаемость в семьях чужеземцев... Испанские конквистадоры, обратив внимание на это обстоятельство, вышли из положения довольно просто. Столица Перу, расположенная прежде в горах, была перенесена на берег океана,
- то никакие приемы не помогут редактору увидеть ошибку, если он не знает, когда столица Перу была перенесена на берег океана. Другого пути убедиться в точности даты (в XVII веке) нет. И коль скоро редактор книги, из которой взят этот фрагмент текста (Асатиани В. С. Человек в горах. М., 1964), не знал этого, он обязан был раскрыть справочник и установить, что столица Перу, город Лима, основана в 1535 г., т.е. в XVI в. и, следовательно, в дурном влиянии горного климата испанцы убедились на век раньше, чем написал В. Асатиани, а редактор не помешал ему ввести в заблуждение читателя.
Знает ли, помнит ли каждый редактор, что русские войска вступили в Париж в конце марта 1814 г.? Вряд ли. Во всяком случае, редактор книги И. Акимушкина «Трагедия диких животных» (М., 1969) этого явно не знал или не помнил, коль скоро в ней напечатано:
Когда в 1812 году победоносные русские войска, разгромив Наполеона, вступили в Париж... (с. 68)
Не помнил, а своей подписью удостоверил. Если собственные знания обширны и глубоки, то главное — привести их в действие. Тут решающая роль принадлежит приемам без проверки по источникам: они принуждают сверять факты в тексте с знаниями, не позволяя «зевнуть» ошибку. Но знания не беспредельны.
Именно поэтому признаком высокого методического искусства редактора надо считать умение четко определять в тексте то, что он не знает и что, следовательно, полезно и целесообразно проверить по источникам.
Если, например, редактор слаб в географии, то скрывать это от самого себя ему более чем неразумно. Наоборот, такая слабость должна восприниматься как сигнал для того, чтобы, во-первых, расширить и углубить свои географические познания, а во-вторых, почаще обращаться к атласам и географическим справочникам для проверки географических данных в редактируемом тексте.
Авторы книги «Новороссийск», В. Андрющенко и др. (Краснодар, 1968), пишут о траулерах «Сарыч» и «Руза»:
Новороссийцы преодолели Черное море, проливы Дарданеллы и Босфор, по Суэцкому каналу вышли в Красное море, а затем - в Индийский океан.
Зря редактор книги понадеялся на свои приблизительные знания географии. Ему бы следовало из осторожности раскрыть атлас, чтобы проследить за путем новороссийских траулеров. И тогда он бы увидел, что они сначала преодолели Босфор, а уж затем Дарданеллы и что до Суэцкого канала им пришлось пересечь такую малость, как Средиземное море.
То же самое относится и к редактору, готовившему к печати «Повесть о том, как возникают сюжеты» А. Штейна (Знамя. 1964. № 4. С. 65—66). Если бы он заглянул в атлас, то увидел бы, что автор «Повести...» никак не мог, совершая путешествие из Лондона в Ленинград, остановиться сначала в Стокгольме, а затем в Копенгагене. Видимо, редактора подвело то, что автор описывал не чье-то, а собственное путешествие. Разве мог он при этом не помнить, какие порты за какими следовали? На этот наивный редакторский вопрос ответ дает источник — географический атлас. Надо было не лениться в него заглядывать.
И, конечно, необходимо постоянно освежать в памяти географические сведения, чтобы не случались такие конфузы, как с сотрудником «Литературной газеты» (1969. 9 апр. С. 9), который пропустил в печать подпись к фотографии:
Сцена столкновения полиции с греческими гражданами, проживающими в столице Канады - Монреале...
Монреаль — крупный канадский город, но не столица. Столица — Оттава.
Сказанное относится, конечно, не только к географическим сведениям, но и к любым другим. Все, о чем редактор имеет недостаточно ясное и четкое понятие, ему целесообразно проверять по источникам.
Из левой плоскости торчал хвост противотанковой мины. Чудо спасло самолет в воздухе. Но нельзя было надеяться на чудо на земле. Лопасти мины остались снаружи и загнулись, будто их приклепали к поверхности.
Такой трагический случай был описан в одной газете. И если редактор не знал, каков внешний вид противотанковой мины, то он обязан был открыть справочник или другую книгу по военному делу. Потому что — увы! — у противотанковой мины нет ни хвоста, ни лопастей.
Итак, редактору надо четко выделять в тексте то, что ему известно мало или приблизительно, и непременно проверять по справочникам или другим авторитетным изданиям.
Не менее важно знать, в какой области автор не очень силен и в какой, следовательно, вероятность неточности выше. Так, когда автор характеризует орган печати со стороны организационно-издательской, а сам специализируется как библиограф, такого рода характеристики надо проверять особенно тщательно. Написал такой автор в 1971 г.:
Журнал «Сельский механизатор», издающийся Министерством сельского хозяйства СССР...
А в это время журнал издавался уже издательством «Колос». Автор пользовался устаревшими данными.
Общие условия успешности анализа и оценки фактического материала
Теперь можно, подводя итоги изложенного, сформулировать условия, при которых анализ и оценка фактического материала редактором будет успешной или, по крайней мере, лишенной существенных недостатков.
Первое условие. Знать хотя бы в общих чертах предмет произведения, не надеяться только на свой здравый смысл и, значит, знакомиться с основной литературой о предмете произведения, критически относиться к собственным знаниям и помнить, что при нехватке знаний лучше воспользоваться помощью квалифицированного специалиста-рецензента.
Второе условие. Добиваться энциклопедичности знаний, широкой общей культуры как основы для проверки точности и достоверности фактов. Всё проверить по источникам редактор не в силах: времени не хватит. Да без широких знаний и не увидишь, что надо проверять.
Вот наглядный пример. В газете «Книжное обозрение» была напечатана беседа с человеком, который называл себя независимым экспертом. Он говорил журналисту-собеседнику:
Если взять для примера издательство «Высшая школа», то практически 100 % его книг имеют гриф Министерства образования. Но многие из них издаются не первый десяток лет. Четырнадцатое, пятнадцатое, двадцатое издание - это не хорошо и не плохо. «Начертательная геометрия» Гордона или «Теория вероятности» Венцеля - это даже не фундаментальные учебники, это - суперклассика.
Оставим на совести независимого эксперта логическую нестрогость рассуждений: запечатлен живой разговор. Редактор газеты и журналист-собеседник сочли, что с точки зрения фактов в тексте все правильно. И впрямь внешне всё так. Однако начитанный, знающий современную русскую литературу человек вздрогнет, прочитав: Венцеля. Потому что он знает: Венцель — это подлинная фамилия писательницы, публикующей свои романы и повести под псевдонимом И. Грекова. И склонять эту фамилию не следовало: родительный падеж фамилии автора учебника превратил женщину в мужчину. Для книжной газеты это позорно.
Конечно, необходимость проверить правильность написания фамилии никому из молодых журналистов не пришла в голову.
Ошибку можно было предотвратить только благодаря широкой общей культуре тех, кто имел отношение к публикации беседы с независимым экспертом.
В хорошей книге Евгения Рейна «Мне скучно без Довлатова» (М., 1999) напечатан рассказ «Обмен» — об обмене кубистического автопортрета якобы художника Чегина на якобы картину Пиросмани «Ягненок». Свидетелем этого обмена оказался автор. Заканчивает рассказ Евгений Рейн таким образом:
А через неделю зашел я в гости к Николаю ИвановичуХалатову и рассказал ему про этот обмен. Николай Иванович прожил очень долгую жизнь, сам когда-то был и футуристом и кубистом, дружил с многими художниками и очень много знал по части нового искусства. Он выслушал мой рассказ и коротко попросил:
- Опишите этот портрет В.
Я исполнил его просьбу. Он обо всем догадался. -
Это не Чегин, и вряд ли это портрет. Я видел этот холст еще до войны. Эго всего скорее студенческая работа из Вхутемаса, и автора установить невозможно, но не переживайте, то, что получил ваш приятель, - не Пиросмани. Когда-то у вдовы В. действительно был «Ягненок» Пиросмани, но она увезла его в Париж и продала, и там же, в Париже, сделала копию. Я ее видел - очень неплохая копия. Вот такие дела...
Прошли годы. Халатова давно нет в живых,и, на моей памяти, он не ошибся ни разу (с. 221).
В подлинности рассказа Рейна сомневаться нет оснований. Но если бы редактор книги обладал широким кругозором, читал литературу о деятелях искусства 20-х годов, он, без всяких сомнений, сказал бы Рейну: «Вы, вероятно, заходили не к Халатову, а к Харджиеву, если судить по вашей же его характеристике. Халатов же был председателем Правления Госиздата РСФСР и в 1938 г. был без вины расстрелян. Кстати, Харджиев умер не так уж давно, как это показалось Рейну». Во всяком случае, редактор мог уберечь автора от фактической неточности, упоминанию другого человека с близкой по начальному слогу фамилией.
Третье условие. Сознательно использовать специфически редакторские приемы и навыки анализа и оценки фактов, описанные выше.
Четвертое условие. Читать текст с установкой на то, что ошибки в нем обязательны, и уметь определять все объекты, которые нуждаются в проверке.
Для этого подвергать каждый факт своеобразному экзамену:
- а) Так ли это? Согласуется ли с тем, что мне известно по этому поводу?
- б) Что сомнительно?
- в) Чего я не знаю и что мне надлежит проверить по источникам?
Тут уместно привести афористичное высказывание замечательного литературоведа Бориса Викторовича Томашевского:
Я знаю совсем немного. Я только твердо знаю, чего я не знаю, и обычно знаю, где найти то, чего я не знаю.
Эти слова должны стать руководством к действию любого редактора.
Пятое условие. Знать общие и специальные источники фактов в той области, к которой относится произведение, их достоинства и недостатки, уметь хорошо ориентироваться в них.
Анализ и оценка цитат
Цитаты с некоторой долей условности тоже можно рассматривать как фактический материал. Они отражают действительность печатную или письменную, т.е. представляют собой воспроизведение действительности, отраженной в других произведениях.
Однако и эту часть текста редактору необходимо проанализировать, чтобы оценить:
- 1) уместность цитат и обоснованность их объема;
- 2) точность цитирования буквальную и смысловую;
- 3) соответствие того, как автор толкует ее истинный смысл, содержанию цитаты.
Уместность цитат и обоснованность их объема
а) Обоснованность цитирования
Чтобы проверить обоснованность употребления цитат, нужно прежде всего знать, с какой целью цитируют других авторов и другие тексты вообще и с каким случаем употребления цитат имеют дело в каждом конкретном случае.
Распространенные цели цитирования:
- 1) прибегнуть к утверждению признанного авторитета, чтобы опереться на него в своих доказательствах или опровержениях (для цитирующего такие утверждения — аксиомы);
- 2) опереться на цитату как на анализируемый (критикуемый целиком или частично) объект, чтобы показать ошибочность или верность цитируемого текста;
- 3) воспользоваться выразительным, ярким по форме выражением мысли для большей убедительности доказательства или опровержения (так прибегают к пословице или поговорке, чтобы предельно остро и сжато выразить самую суть и оживить текст);
- 4) документально подтвердить свои выводы и положения (цитата как факт);
- 5) проиллюстрировать то, что утверждается или опровергается в тексте (примеры в языковедческих трудах и т. п.).
Зная цель цитирования в конкретном случае (это не так уж трудно определить), можно, сопоставляя содержание цитаты с той целью, ради которой автор вставил ее в свой текст, установить, уместна ли она в этом тексте или налицо цитатничество. Цитатничество — это не просто обилие цитат. Это цитаты не к месту или взамен собственной мысли.
В портрете Чехова Корнея Чуковского (в его сборнике «Современники». М., 1963) цитат, наверно, больше, чем авторского текста. Во всяком случае, не меньше. Но цитаты здесь — это мазки художника-портретиста. Сократишь их, и портрет поблекнет, останутся лишь контуры. Нагнетая цитаты, Чуковский добивается поразительного эффекта: Чехов оживает во всем своем обаянии. При этом и собственный текст Чуковского, точный, яркий, выразительный, делает действие цитат еще неотразимее. Иное сочетание — авторского заплетающегося языка с живым трепетным цитат,— и эффект был бы плачевным.
Какой же вред мог нанести редактор, попытайся он бороться с «цитатничеством» Чуковского, вымарывая, например, цитаты «об одном и том же». Это цитаты — иллюстрации, цитаты — кирпичи здания, которые построил автор.
Сейчас ушли в прошлое времена, когда обязательным для издательств и авторов было, если они не желали неприятностей, цитировать последние решения и постановления Коммунистической партии и правительства. Точно так же следовало ссылаться на основоположников марксизма-ленинизма, какой бы банальной ни была мысль, высказанная одним из них на близкую тему, независимо от того, обогащала цитата собственное произведение или лишь увеличивала его объем.
Главный редактор Политиздата Н. В. Тропкин в шутку писал, что если бы у Маркса или Ленина где-нибудь было сказано, что дважды два четыре или что сутки состоят из 24 часов, а неделя из семи дней, то и эти азбучные истины приводились бы в качестве цитат.
Цитаты становились выражением преданности автора марксизму-ленинизму, Коммунистической партии.
Мне самому пришлось пострадать от цитатных обычаев.
Издательство «Книга», в котором я работал, выпускало книгу директора издательства «Правда» Б. А. Фельдмана «Газетное производство». Автор в предисловии не процитировал известное ленинское положение о том, что газета не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но и коллективный организатор из статьи «С чего начать?» Он своими словами выразил то же самое, написал, что газетное производство — техническая база коммунистической печати, и посчитал, что в книге производственного характера этого достаточно. Не тут-то было. Заместитель главного редактора издательства, в прошлом секретарь одного из обкомов по пропаганде, убедил директора издательства, что отсутствие ленинской цитаты — грубый политический просчет, и тот решился донести на издательство, т.е. на себя, в Госкомиздат. Там сами ничего не решили и доложили о «случившемся» в Отдел пропаганды ЦК КПСС. Туда вызвали автора, и он предложил издательству сделать за его счет так называемую выдирку. Крамольную страницу вырезали, набрали уже с ленинской цитатой, напечатали заново и вклеили взамен вырезанной в каждый экземпляр книги.
Читатель, особенно молодой, может спросить: «Зачем об этом говорить сейчас, когда все это потеряло свою актуальность?»
Во-первых, не вредно знать, как жили предшественники.
А во-вторых, рецидивы цитатничества встречаются и в сегодняшней практике:
- 1. Когда цитатами стараются подменить аргументацию. Любопытно, что главный редактор Политиздата Н. В. Тропкин считал, что так делать нельзя потому, что это работает против марксизма-ленинизма, поскольку далеко не все безгранично верят тому, что сказали основоположники марксизма-ленинизма и, значит, любители цитат обрекают пропаганду этого учения на поражение. Убедить одними цитатами невозможно. Отсюда задача редакторов и сегодня — критиковать автора, если он в своих доказательствах опирается только на цитаты, пусть это уже не относится к пропаганде марксизма-ленинизма.
- 2. Когда автор для подкрепления собственной позиции прибегает к цитатам, ничуть не лучше выражающим высказанную им мысль.
- 3. Когда автор просто не может удержаться от цитирования, хотя большой необходимости в этом нет.
Трудно не согласиться с поэтом Эрихом Кёстнером, который написал:
Дай полежать хоть иногда
Удачной мысли и цитате.
Их лучше вытащить тогда,
Когда они придутся кстати.
б) Объем цитат
Он должен быть соразмерен цели, ради которой приводится цитата. Вот что пишет американский специалист Поль Сопер в книге «Основы искусства речи»: «...если цитирование отнимает больше времени, чем это нужно по значению приводимого мнения, уместно и даже нужно ограничиться пересказом».
Итак, редактору нужно определить:
- а) обоснованно ли употреблены цитаты, оправданны ли они по существу и по цели;
- б) обогащают или засоряют произведение;
- в) помогают ли автору решать поставленные им перед собой задачи либо приводятся из простой формальности или из-за отсутствия у автора собственных мыслей.
Похвально, если редактор может удачно подсказать автору яркую стихотворную цитату или афоризм для оживления текста, для того, чтобы кратко выразить его суть, подчеркнуть главное, подкрепить доказываемое или опровергаемое. Такую цитату можно считать использованной с толком.
Точность цитирования
а) Буквальная точность цитирования
Когда говорят о проверке точности цитирования, то чаще всего имеют в виду проверку техническую — совпадает ли цитата с подлинником буква в букву, слово в слово.
Такая проверка необходима. Этого требуют и простая добросовестность и ответственность перед тем, кого цитируют. Читатель должен видеть цитату точно такой, какой она предстает в источнике.
Даже мелкие искажения в цитате ведут к тому, что читатель теряет доверие к автору и издательству.
Один читатель привел пример текстуального искажения цитаты в мемуарной книге Г. Рыклина «Если память мне не изменяет...». В двух изданиях этих мемуаров (1968 и 1973) автор, говоря о книге Аркадия Аверченко «Дюжина ножей в спину революции», пересказывает ленинскую оценку книги в статье о ней, опубликованной в «Правде». Читатель, письмо которого по этому поводу было опубликовано в газете, начинает свое письмо с цитаты из книги Г. Рыклина:
Владимир Ильич, говоря об этой книжке «излюбленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко, смеется над невежеством писателя...»
Читатель недоумевает и возмущается: «Как это излюбленного, когда у Ленина озлобленного?» И справедливо заключает, что если память все-таки изменила Рыклину, то редактор обязан был проверить цитату. И, добавим мы, прочитать ее по статье Ленина, потому что Ленин не писал предисловия к книге Аверченко. Ленинскую статью, опубликованную в «Правде», Госиздат поместил в качестве предисловия к книге, но называть ее предисловием можно было бы только в том случае, если бы Ленин писал ее в качестве таковой. Кроме того, называть это предисловие ироническим не было никаких оснований. Это серьезная статья о том, как ненависть Аверченко к революции сказалась на сильных и слабых сторонах его рассказов. Ленин не смеется над невежеством писателя. Этого слова в статье нет. Возможно, Рыклин имеет в виду то место в статье, где Ленин пишет о том, что Аверченко терпит неудачу там, где изображает то, что плохо знает (например, бытовую сторону жизни Ленина и Троцкого). Но называть такую слабость изображения невежеством Ленину в голову бы не пришло. Так что Рыклин исказил цитируемого автора не только буквально, но и по существу. Кстати, так случается нередко: при отклонении от буквальной точности цитирования обнаруживаются также искажения в существе передачи мнений цитируемого автора. Так что польза от такой проверки оказывается двойной.
Мелкие неточности цитирования — сигнал для редактора: автор может исказить и суть дела.
Как редактор книги Лидии Чуковской «В лаборатории редактора» (М., 1958, 1960) я, читая учебник редактирования, где использовались примеры из этой книги, сразу заметил неточности автора учебника.
Например, в учебнике на с. 270—271 приводилась цитата из книги Чуковской:
«Разбирая рукопись, он [Маршак] словно ставил вехи,- вспоминает Л.Бугодская,- и это помогало в дальнейшей работе»'.
Л.Чуковская. В лаборатории редактора, с 288.
Мне не нужно было раскрывать книгу Чуковской на с. 288, чтобы сказать, что цитата неточна, так как писательницы Л. Бугодской не существует. Это знают те, кто читал ее повести. Это знают те, кто раскрывал книгу Чуковской. Там, на с. 288 написано о Л. Будогоской (а не Л. Бугодской). И цитируемый текст у Чуковской состоит не из одной фразы, а из двух.
Мелочи? Несомненно. Но мелочи настораживающие. Случайность? Может быть. Но, может быть, и свидетельство небрежности автора, поспешности.
И вот что выясняется при более пристальной проверке того, как автор использовал книгу Чуковской при разговоре о принципах редактирования художественных произведений.
На с. 278 учебника снова цитируется и пересказывается одно место из той же книги Чуковской.
Чуковская рассказывает о редакторской работе Маршака над повестью И. Шорина «Одногодки». В этой поэтически написанной повести о деревенских мальчишках автор, по мнению Маршака, не сумел образ прежнего властителя судеб деревенских жителей, богатея Антипа, органично ввести в сюжет повести. Устранить этот недочет и попросил он И. Шорина. Чуковская пишет (с. 250).
Через несколько дней автор принес новый кусок: кланяются бедняки Антипу, вымаливают у него на денек коня (пора сенокосная и денек ясный!).
Чуковская приводит цитату из повести. По этой цитате, Антип отдает лошадь Шурке, отдает потому, что мальчик обещал ему: «Дай нам, — в жниву, мама сказала, отработаем», — а Антип в ответ: «Бери ты, твоя мать зря слова не сронит».
А вот что написано в учебнике:
Автор написал новую сцену - «родители одного из мальчиков приходят к Антипу, чтобы вымолить у него лошадь», хотя ничего подобного у Чуковской не было. Да и смысл сцены иной: мальчик на себе должен испытать власть богатого, зависимость бедняков от него.
Ошибки в цитаты проникают прежде всего потому, что редакторы не проверяют цитаты, полностью доверяя автору.
Как уменьшить число таких ошибок, когда у редактора нет возможности проверить все цитаты?
- 1. Обязать автора подписывать каждую цитату, подтверждая этим, что она проверена по источнику.
- 2. Если внутри текста не указан источник цитаты, требовать от автора, чтобы он указал источник на поле страницы оригинала.
- 3. Проверять цитаты по источнику хотя бы выборочно. Такая проверка даст представление, точен ли автор или небрежен. Во втором случае надо вернуть оригинал автору для дополнительной выверки цитат.
- 4. Проверять цитаты в корректурных оттисках по источнику или по проверенному ранее оригиналу. Это поможет избавиться от ошибок в цитатах из-за промахов наборщика и корректора.
б) Смысловая точность цитирования
Проверка смысловой точности цитирования сложнее, чем проверка буквальной точности.
При буквальной точности цитирования (слово в слово, буква в букву, знак в знак) вполне возможна неточность смысловая, когда смысл цитаты искажается по существу.
Это происходит в следующих случаях:
1. Цитату обрывают там, где кончаются слова, которые согласуются с точкой зрения цитирующего, и начинаются слова, которые с ней расходятся.
Например, в учебнике редактирования автор, стремясь проиллюстрировать, что Ленин-редактор «ограничивался минимумом безусловно необходимых поправок», приводит в качестве примера фрагмент текста из статьи В. А. Карпинского «Крестьянский съезд» и рядом тот же текст в редакции Ленина (вставленные им слова выделены курсивом полужирным и подчеркнуты):
| Текст В. А Карпинского: | Тот же текст в редакции Ленина: |
|
...он * понимает, однако, что вся эта реформа - перераспределение земли между собственниками, основ капиталистического производства затрагивающее. Он знает, что эта возможность всегда получить землю останется для крестьянина лишь прекрасной раз он не знает надлежащих орудий производства или капитала. * Крестьянский съезд. |
...он * не понимает, однако, что вся эта реформа - лишь перераспределение земли между собственниками, основ капиталистического производства не не затрагивающее. Он не знает, что эта возможность всегда получить землю останется для крестьянина лишь платонической возможностью, возможностью, раз он не знает надлежащих орудий производства или капитала. * Крестьянский съезд |
Вслед за этим примером, который автор учебника характеризует как «правку одного только абзаца», он пишет: «Здесь только дважды вставлено слово „не“, а „прекрасная возможность“ заменена на „платоническую возможность“, однако легко убедиться, насколько мысль автора оказывается острей, ясней, выразительней, как до осязаемости обнажена общественно-политическая сущность освещаемого вопроса».
Сформулировано четко и ясно. А все же странно, что редактор оставил без внимания смысл изменений текста Лениным и не спросил: «Как же так: Карпинский пишет „он понимает“, „он знает“, а Ленин исправляет: „он не понимает", „он не знает“. О каком же заострении мысли автора можно говорить? Ведь мысль автора заменяется прямо противоположной».
Конечно, это должно было насторожить редактора и заставить его заглянуть в первоисточник. Если бы он это сделал, то изумлению его не было бы предела. Потому что текст, откуда извлечен фрагмент исправленного Лениным текста, выглядит в первоисточнике так (выброшенный Лениным текст перечеркнут, а вставленный взамен выброшенного набран курсивом и подчеркнут):
Мы видим, следовательно, что сознательные социалисты должны безусловно поддержать революционную борьбу всякого, даже среднего, даже зажиточного крестьянства, против чиновников и помещиков. но сознательные социалисты должны прямо и ясно указать, что желанный для крестьян «черный передел» далеко еще не есть социализм. Социализм требует уничтожения власти денег, власти капитала, уничтожения всей частной собственности на средства производства, уничтожения товарного хозяйства. Социализм требует, чтобы и земля и Фабрики перешли в р уки всех трудящихся, органиизуюших по общему плану крупное (а не разрозненное мелкое) производство.
Кестяьнская борьба за землю и волю есть большой шаг к социализму, но далеко, далеко самый социализм.
Как нетрудно увидеть, вставка Лениным отрицания «не» неразрывно связана с вычеркнутым им текстом, а ленинская правка статьи Карпинского демонстрирует вовсе не то, что он обходился минимумом необходимых поправок, а, напротив, что Ленин, если это казалось ему нужным, вносил в авторский текст большие изменения, как в данном случае.
Делал он это исходя из необходимости кратко и выпукло выразить главную мысль, для чего и сократить текст не грех. Кстати, и сноска при цитате не точна. Он — это, судя по полному тексту фрагмента, не крестьянский съезд, а крестьянин. Страничка рукописи Карпинского с правкой Ленина воспроизведена в книге «Ленин — журналист и редактор» на вклейке.
2. Цитируемые слова или предложения вырывают из контекста ради того, чтобы было легче критиковать цитируемого автора. Например, автор критикует режиссера Г. А. Товстоногова:
Выдающийся советский режиссер Г. А. Товстоногов делает весьма категорическое заявление: «Как только в театре начинают слушать слова - современный театр кончается».
Если поверить этому автору, можно удивиться: «Что это такое говорит Товстоногов?!».
А если заглянуть в источник, то выяснится, что Г. А. Товстоногов говорил не совсем то, что ему приписал критик, хотя ни одного слова, ни одной буквы в цитате тот не исказил.
Товстоногов писал:
Слова в современном театре должны не слушаться, а входить в наше сознание через действие. Как только в театре начинают слушать слова - современный театр кончается. Мы не имеем права в театре отдельно слушать слова и отдельно смотреть действия. Мы должны слышать и видеть одновременно.
Выдернутая критиком одна фраза передает мысль Товстоногова урезанно и неверно. Это сделано сознательно, потому что иначе критиковать Товстоногова было бы не за что.
То же самое делает К.Яковлев в книге «Как мы портим русский язык: (Об иностранных словах в нашем языке)» (Ярославль, 1974). Критикуя книгу К.Чуковского «Живой как жизнь», он приводит ряд фрагментов-цитат из нее, соблюдая буквальную их точность:
...Корней Чуковский, тоже опираясь на высказывания писателей-классиков и языковедов, взял под защиту язык «культурного общества» и с необычайной резкостью выступил против тех, кто призывает ограничить введение иностранных слов (никого, впрочем, не называя по имени). И «фальсификаторы» они, и «лжецы», и «злостные клеветники», и «узколобые националисты», и... «тартюфы обоего пола»... (с. 13).
Все дело в том, утверждал Чуковский, понятно ли иностранное слово. А поскольку у нас тысячи вузов, радио, кино, телевидение, миллионные тиражи газет, иностранные языки в каждой школе, институты иностранных языков - то современный читатель... даже права не имеет заявлять притязания на то, чтобы с ним говорили, как с недорослем, на каком-то упрощенном, облегченном, обедненном языке, свободном от всяких наслоений мировой культуры... Да простится автору его выражение: «читатель... даже права не имеет»!
И наконец:
«Замечательно, что русский народ, руководствуясь тонким чувством языка, нередко отвергает существующее русское слово и заменяет его иностранным».
Далее К. Яковлев старается цитатами из Чуковского продемонстрировать противоречивость его взглядов на иностранные слова в русском языке. Что-то он одобряет, с чем-то не соглашается, но в целом его вывод после цитат неутешителен для Чуковского:
Впрочем, каковы бы ни были противоречия, нетрудно убедиться, основная задача К.Чуковского, поставленная в книге «Живой как жизнь»,- защита иностранных слов, в то время как основная задача А.Югова в книге «Судьбы родного слова» - борьба против тех иностранных слов, без которых можно обойтись, борьба против «языковой интервенции».
Правда, стараясь доказать противоречия в суждениях Чуковского и свою полную объективность (ведь он приводил не только цитаты, которые вызывали его негативную оценку, но и цитаты, с которыми согласен), К.Яковлев все же не пожелал привести ряд цитат из Чуковского, которые снимают все мнимые противоречия, а именно:
...нельзя говорить, будто иноязычные слова всегда, во всех случаях плохи или всегда, во всех случаях хороши. Вопрос о них невозможно решать изолированно, в отрыве от истории, от обстоятельств места и времени, так как многое здесь определяется политическими тенденциями эпохи. <...>
...Мы никогда не имеем права судить о ценности того или иного слова, того или иного оборота чохом и голословно, вне связи с другими элементами данного текста.
<...> Люди, лишенные вкуса и языкового чутья, всегда воображают, что об отдельных словах они во всех случаях могут судить независимо от той роли, которую эти слова призваны играть в данном тексте. Им кажется, например, что борьба за чистоту языка заключается в «безотчетном отвержении» всех иностранных речений только за то, что они иностранные.
<...> Итак, никто из нас не может сказать, что он за эти слова или против. В иных случаях за, в иных случаях против. Нельзя не учитывать контекста. Все зависит от того, где, когда, при каких обстоятельствах и с каким собеседником ведется наш литературный разговор.
3. Цитируют какое-то положение, относящееся к определенным условиям и определенному времени как всеобщее, а по самой цитате читатель это не всегда может понять и оценить.
Например, автор пишет о необходимости корректору совершенствовать технику чтения, приводя в доказательство такой необходимости слова Гёте:
Ученые считают, что правильно ориентировать движение глаз при столь продолжительном и напряженном чтении, как чтение корректуры, далеко не простая задача. К счастью, навыки чтения могут быть значительно улучшены даже у взрослых, безупречно грамотных людей. Гёте был недалек от истины, когда шутливо жаловался в бесед с Эккерманом: «Эти добрые люди не имеют представления о том, сколько времени и труда надо потратить на то, чтобы научиться читать. Я затратил на это восемьдесят лет и все же не могу еще сказать, что достиг цели».
Понятно, что Гёте имел в виду не технику чтения, а усвоение сути текста, т.е. цитата не о том.
4. Пересказывают цитируемого автора, вставляя некоторые слова, заключенные в кавычки. Опасность искажения мысли цитируемого автора при этом возрастает.
Примеры дает все тот же К. Яковлев, «разоблачая» К. Чуковского. Так, К. Яковлев в первой приведенной нами выше цитаты «пересказывает» Чуковского, стараясь создать у читателя крайне неблагоприятное впечатление о «стороннике иностранщины». Все заключенные им в кавычки слова действительно присутствуют в тексте книги Чуковского. Но, если обратиться к предложениям, из которых они извлечены, то станет ясно: К.Яковлев не обошелся без малозаметного, но тем не менее передергивания.
В самом деле, он цитирует «грубые» слова Чуковского против защитников чистоты русского языка после некоего обобщающего вступительного текста (с необычайной резкостью выступил против тех, кто призывает ограничить введение иностранных слов), но в книге Чуковского не найти подтверждения, что он выступал «против тех, кто призывает ограничить введение иностранных слов». Он писал:
Сильнейшее негодование вызывают во мне те разжигатели узколобого национального чувства, тартюфы обоего пола, которые, играя на патриотических чувствах читателя, упорно внушают ему при помощи подтасовки цитат, будто вся беда русского языка в иностранщине, будто и Ленин, и Белинский и все наши великие люди во всякое время, всегда питали к ней одну только ненависть.
И далее Чуковский убедительно доказывает этот свой тезис. Что же касается той цели, которую он преследовал, то выше это показано достаточно ясно.
5. Цитирующий искаженно комментирует или толкует цитату.
Например, с поразительным случаем расхождения текста комментария с текстом цитаты, хотя они воспроизведены на расстоянии одной страницы, читатель сталкивается в книге В. С. Жуковского «Лубянская империя зла» (М.: Вече, 2001). Автор на с. 9 воспроизводит в тексте заявление своего отца, который просит ЦК РКП освободить его от военно-политической работы. Оно начинается таким абзацем:
Считаю необходимым обратиться в Ц.К. с настоятельной просьбой снять меня с военно-политической работы.
На следующей странице автор книги так комментирует это заявление:
Подумать только, обращаться в ЦК (ЦК!) с «настоятельным требованием».
А ведь в заявлении была настоятельная просьба, а не требование. Редактор книги этого не замечает. Не замечает, видимо, потому, что не владеет приемом обязательного сопоставления цитаты с источником. А ведь здесь расхождение цитаты с источником не техническое, а содержательное, хотя, может быть, и не слишком серьезное.
Искажающее толкование цитаты, как правило, чаще всего случается тогда, когда цитирующий исповедует принцип «цель оправдывает средства». Именно потому это часто случалось в статьях, разоблачающих «безродных космополитов».
Процитируем одну редакционную статью из «Литературной газеты» (1949. № 14) «Космополиты в кинокритике и их покровители» против редакции журнала «Искусство кино»:
Можно ли удивляться, что журнал «Искусство кино», став рупором космополитизма и формализма, не делал ни малейшей попытки бороться против формалистических вывертов в теории и практике кино. Мало того, редакция даже попыталась, так сказать, «теоретически» оправдать свою гнилую, примиренческую позицию. После постановления ЦК ВКП(б) об опере «Великая дружба» В. Мурадели она опубликовала статью Л. Шварца «О советской киномузыке» (№ 3,1948), в которой черным по белому написано, что это постановление не имеет никакого отношения к киномузыке, которая якобы «не могла быть сильно заражена формалистическим влиянием» в силу обязательной программности. Отсюда вывод об «относительно благополучном положении музыки в кино».
Статья Л. Шварца - это уже ничем не прикрытое, наглое и возмутительное выступление против великих решений партии об искусстве, циничная защита формализма в киномузыке.
Автор этой статьи, не назвавший себя, хорошо овладел искусством употребления сильных слов, но не в ладах со здравым смыслом. Все цитаты, которые он привел, не дают никакого основания расценивать статью Шварца как «циничную защиту формализма в киномузыке». Однако ради неблаговидной цели надо ли считаться с такими «мелочами»?!
Точно так же, как в той же «Литературной газете» чуть позднее (в № 24) В. Озеров в статье «Космополит-„теоретик“» писал по поводу процитированной им статьи Б. Бялика «А. М. Горький и принцип партийности литературы»:
В своем рвении объявить русское искусство пересадком с чужеземной почвы Б. Бялик не останавливается перед анекдотично звучащими выводами: «Нам неизвестна еще румынская сказка, использованная Горьким, но очевидна внутренняя - тематическая и идейная - близость замечательной сказки Горького к одной из „вечных тем“ мирового фольклора».
Не правда ли, до чего остроумно: на Западе источника сказки обнаружить не удалось, но он должен быть, ибо Б. Бялик не верит, что русские люди способны самостоятельно создать бессмертные художественные произведения!
Нужно потерять последние остатки совести, чтобы толковать стремление Б. Бялика объяснить использование Горьким в своей сказке тему мирового фольклора как желание принизить русское искусство, но... цель оправдывает средства, а задание нужно во что бы то ни стало выполнять.
в) Скрытое цитирование
Текст цитаты нельзя править, даже если автор цитируемого текста допустил явную ошибку. В этих случаях цитирующий может поставить рядом с ошибочным местом вопросительный знак в скобках, сопроводить цитату примечанием с исправленной ошибкой. То же самое касается скрытых цитат, но если прямые цитаты хоть в какой-то степени защищаются кавычками, в которые они заключены, то скрытые цитаты могут быть приняты редактором или корректором за авторский текст, что освобождает их от этого запрета.
С трудом, например, удержался автор этой книги от замечания (правда, мысленного), читая статью Андрея Немзера, посвященную юбилею Венедикта Ерофеева. Немзер писал:
Всякая попытка осмысленного разговора о Венедикте Ерофееве обречена на провал. Либо ученая тоска полезет, либо пошлость. Конечно, занудство и безответственность всплывут в величаниях (им же несть числа), но туг хотя бы на героя сослаться можно. Веничка ведь, как боярыня Морозова с картины Крамского «Неутешное горе», был одновременно скучным и легкомысленным, находя в этом сочетании высший смысл: «Да и зачем тебе ум, коли у тебя есть совесть и сверх того еще вкус? Совесть и вкус - это уже так много, что мозги делаются прямо излишними» (Время новостей. 2003.24 окт. С. 10).
Прочитав это место в статье Немзера, автор книги сказал себе: «Немзер ошибся: спутал две картины — приписал картину Сурикова „Боярыня Морозова“ Крамскому и безосновательно назвал женщину на картине Крамского „Неутешное горе“ Морозовой». Кроме того, неверно назвал героиню Крамского боярыней. Признаюсь: попал впросак. Потому что критик здесь скрыто цитирует знаменитую повесть Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки». Герой этого произведения говорит своему собеседнику:
- К примеру, вы видели «Неутешное горе» Крамского? Так вот, если бы у нее, у этой оцепеневшей княгини или боярыни, какая-нибудь кошка уронила бы в эту минуту на пол что-нибудь такое,- ну, фиал из севрского фарфора,- или, положим, разорвала бы в клочки какой-нибудь пеньюар немыслимой цены,- что ж она? Стала бы суматошиться и плескать руками? Никогда бы не стала, потому что все это для нее вздор, потому что на день или на три, но теперь она «выше всяких пеньюаров и кошек и всякого „севра“»! (Ерофееев В. Москва - Петушки, гл. «Никольское - Салтыковская»).
Эта цитата показывает, что А. Немзер, называя картину Крамского и величая изображенную на ней женщину боярыней, всего лишь цитировал слова персонажа повести Венедикта Ерофеева и не вправе был вносить даже в скрытую цитату какие-либо изменения против оригинала. Пожалуй, автору стоило бы заключить слово боярыня в кавычки: ведь во времена Крамского никаких бояр не было. Ерофеев употребляет это слово в значении «знатная особа», наряду с княгиней, и кавычки это бы свидетельствовали и к тому же говорили бы читателю, что это не он, Немзер, называл женщину на картине Крамского боярыней, а Веничка, герой повести «Москва — Петушки». Да и не упоминалась там фамилия Морозовой (ошибка Немзера).
Кроме того, этот случай говорит и о том, что скрытые цитаты тоже надо проверять и буквально и по смыслу. При проверке точности данного скрытого цитирования выяснилось, что Немзер зря последнюю фразу («Да и зачем тебе ум?..») приписывает Веничке. Ее в повести произносит не он, а его собеседник, перед тем как Веничка ответил ему, называя картину Крамского. При этом говорит он не «мозги делаются прямо излишними», а «мозги становятся прямо излишними». Конечно, это не цитата, заключенная в кавычки. Неизвестна также текстологическая выверенность публикации повести в издании, по которому проверялась скрытая цитата. Но и то другое свидетельствует, что скрытые цитаты надо проверять так же, как и прямые открытые.
г) Авторство и персонаж цитаты
Увы, в силу странностей памяти случается, что авторы приписывают цитату не тому автору, которому она принадлежит, или относят персонажа в ней к другому лицу. Этим цитирующий и сам ставит себя под удар, и дискредитирует издание.
Вот характерный пример. Автор рецензии на книгу В.Толстинова «Аракчеев» в серии «Жизнь замечательных людей» в газете «НГ Ех ІіЬгів» (2004. 1 апр.) пишет среди прочего:
Казалось бы... гений русской литературы однажды высказал адекватное суждение о канцелярской деятельности Аракчеева, чем закрыл тему: «полуподлец, полу- невежда, полуглупец, но есть надежда, что станет полным наконец».
Какой стыд! Ведь почти каждый школьник, изучавший биографию Пушкина, знает, что эту эпиграмму поэт адресовал графу Воронцову, а не Аракчееву. Мало того, что рецензент, Анна Козлова, по недостатку образования или несовершенству памяти совершила эту ошибку в тексте — она вынесла свою ошибку в подзаголовок рецензии, где стоит: Полуподлец, полуневежда. И редактор газетной полосы не удосужился проверить автора. Так что вину за грубую ошибку разделяет с нею.
Правила цитирования
Все ошибки и неточности цитирования и истолкования цитат позволяют сформулировать несколько основных правил цитирования, на которые редактор может опереться в работе. При соблюдении этих правил редактору в меньшей степени угрожает опасность пропустить подобные ошибки и в большей мере удастся выполнить свою миссию помощника автора, уберегающего его от ошибок.
Первое правило. Сверять цитату с источником надо обязательно в контексту всего того, что пишет о предмете цитируемый автор. Это означает, что читать в источнике нужно не только ту часть текста, которая цитируется, но и предшествующие и последующие части. Тогда не проскользнет в печать ошибка, подобная той, которую допустил критик статьи Г. Товстоногова.
Второе правило. Сверять цитату только по первоисточнику, а не по вторичному, даже если это оговорено словами Цшп. по:. Автор, который цитировал раньше, вполне мог ошибиться. С такого рода ошибкой мне пришлось столкнуться при редактировании книги Лидии Чуковской «В лаборатории редактора». Об этой ошибке я подробно рассказал в очерке об истории издания книги Чуковской в журнале «Октябрь» (2001. N° 8. С. 176—177). Заимствовав цитату из Шолохова не у него, а у процитировавшего его литературоведа, допустившего ошибку, Л. Чуковская повторила эту ошибку в тексте и в заголовке главы — написала «Дудылья татарника» вместо «Будылья татарника», как у Шолохова.
Третье правило. Нельзя допускать, чтобы автора цитировали по старым изданиям его произведений, если есть новые, уточненные и исправленные или пересмотренные автором. Предпочитать проверку цитат из авторов-классиков по наиболее авторитетным изданиям или изданиям, известным как текстологически выверенные, хотя выбор туг не всегда прост.
Например, при подготовке к выпуску миниатюрного издания «Холстомера» Л. Н. Толстого (М., 1979), текст которого печатался по 90-томному академическому по сути полному собранию сочинений писателя, автор предисловия и примечаний замечательный знаток творчества писателя литературовед Э. Г. Бабаев по своей добросовестности счел необходимым выверить текст повести по всем источникам основного текста, в том числе по наборной рукописи и корректурам. И был вознагражден. Ему удалось исправить два десятка мелких упущений и несколько существенных искажений текста. Например, в наборной рукописи (авторизованный список) было подбежала (однократное дейсгвиие), а в печатном тексте оказалось подбегала, будто лошадь делала это несколько раз; молодчик вместо мальчик', канатник вместо накатник', плохих вместо тихих лошадях; долго вместо дома {долго привык никого не бояться вместо дома привык...)', замолчал вместо засмеялся', тяжело висела вместо тяжело и вязко висела.
Четвертое правило. Обязательно сопоставлять по смыслу цитату с ее истолкованием и комментированием, с выводами, которые, опираясь на нее, делает цитирующий.
Правила техники цитирования
Правила-требования техники цитирования не сложны.
Первое правило. Текст цитаты должен точно соответствовать источнику.
Из него, правда, есть исключения:
Исключение первое. Орфография и пунктуация модернизируются по современным правилам, кроме случаев, когда модернизация затрагивает формы, характерные для эпохи или автора.
Исключение второе. Сокращенные слова, не принятые в данном издании, разворачивают, заключая развернутое окончание в квадратные скобки.
Исключение третье. Явные ошибки и опечатки исправляют, оговаривая, если это издание научное, и не оговаривая, если это издание массовое.
Исключение четвертое. Выделения слов, словосочетаний и предложений в цитате, принадлежащие цитирующему, оговариваются во внутритекстовом или подстрочном примечании либо для всей книги в предисловии. Обычно выделения цитируемого и цитирующего авторов оформляют по-разно- му, стараясь по возможности сохранить ту форму выделения цитируемого автора, которая применена в источнике.
Второе правило. Разрешается опускать слова, словосочетания и фразы или большего объема тексты внутри цитаты, если опускаемый текст не нужен цитирующему и если при этом мысль автора цитаты не искажается. Об опущенном в цитате тексте читатель оповещается многоточием при пропуске слов и словосочетаний и многоточием в угловых скобках при пропуске фразы или нескольких фраз.
Правила употребления прописных букв в начале цитаты, а также знаков препинания между цитатой и основным текстом и в сокращенной цитате см. в «Справочнике издателя и автора» А. Э. Мильчина и Л. К. Чельцовой (М., 1999; 2-е изд., 2003), а также в «Памятной книге редактора» (2-е изд. М., 1988).
12.12.2016, 9510 просмотров.