Исторические пласты диалектного слоя

Словарный состав говоров складывается на протяжении многих веков, мы находим в нем напластования, относящиеся к различным историческим эпохам.

В говорах немало слов древнего происхождения, восходящих к эпохе общеславянского языкового единства и сохранившихся в большинстве славянских языков. Общеславянская лексика в говорах - это наименования явлений природы, процессов и орудий производства, обозначения человека и др.: вёдро 'ясная погода', багно 'болото', губа 'гриб', куропоть 'куропатка', ряб 'рябчик', ез 'запруда в реке для ловли рыбы', орать 'пахать', леха 'гряда', кут 'часть избы у печи', завор 'проезд в изгороди, закладываемый жердями', сочить 'искать', имать 'ловить, хватать', лонй 'в прошлом году'.

Богата терминология родственных отношений. Эти термины восходят еще к эпохе родового строя и отражают структуру большой семьи. Кроме общеупотребительных названий степеней родства: отец, мать, брат, сестра, сын, дочь, свекровь, тесть, деверь, шурин, золовка (последние в современном литературном языке малоупотребительны), в говорах встречаются более детализированные наименования: братка 'старший брат', нянька 'старшая сестра', братан, брательник 'неродной брат, двоюродный или более дальнего родства', сестрёница, сестрянка, братаница 'двоюродная или троюродная сестра', свесть, свёстья, своячина 'сестра жены', ятровка 'жена брата мужа', болыиуха 'старшая невестка'. Во многих говорах наименования, отражающие родство по крови: родники, сродники, сродственники, рода, природа, — противопоставлены наименованиям, отражающим родство по браку (свойство): свой, свояки. Как видно из примеров, описательным наименованиям семейных связей в литературном языке в говорах соответствуют однословные термины родства. Одному литературному слову в говорах может соответствовать несколько детализирующих наименований. Так, в пермских говорах"различаются сноха 'жена брата' и сношенница 'жена деверя' (ср. литер, невестка, реже сноха); пасынок, подчерка 'дети вдовца по отношению к мачехе' и приведённик, приведённица 'дети вдовы по отношению к отчиму' (ср. литер, пасынок, падчерица).

Говоры сохраняют ряд утраченных литературным языком общеславянских слов с полногласными сочетаниями, а также с начальными -ро, -ло: огорода 'ограда, изгородь', родить 'работать, делать, суморошный 'пасмурный', сордмить 'стыдить', володать 'владеть'. По своей семантике это в большинстве случаев слова с более узким, конкретным значением, чем параллельные им (старославянские по происхождению) слова литературного языка: веред 'нарыв, фурункул', вередить 'ушибить, поранить', оболокаться 'одеваться', берёмя 'ноша, охапка', морок 'туман, низкое темное облако', волджить 'сдабривать маслом, сметаной', волога 'жир, масло, сметана' (ср. литер, вред, вредить, облекать, бремя, мрак, влага).

Наличие в говорах древнейших элементов словарного состава русского языка, отраженных в памятниках древнерусской письменности, но не сохранившихся до наших дней в русском литературном языке (иногда эти слова сохраняются в других славянских языках), позволяет использовать данные диалектов для уточнения значения и территории бытования ряда слов, употребленных в древнерусских памятниках. Так, в «Русской Правде» употребляется слово видокъ 'свидетель', это же слово живет до сих пор в говорах низовой Печоры: Застрелился Тимофей в лесу, не знают за што и пошто — видока не было. Вологодское изнуриться 'разориться, истратиться' (Съездила, ницево, не изнурилась, доць денек-то на дорогу дала) сохраняет древнее значение (ср. др.-рус. изнурйти 'истратить, издержать'). В «Материалах для словаря древнерусского языка по памятникам письменности» И.И. Срезневского прокудити Повредить, нарушить; оскорбить; уничтожить, истребить', прокудливый 'злой, склонный к ссоре', а в современных псковских говорах напрокудить 'напортить, навредить', искудный 'упрямый, своевольный'. В вологодских говорах челядь 'дети' {Плохо вам у меня жыть, целеди людно, [много] крицят), а в древнерусском языке — 'слуги, рабы, дети'.

Одно из значений слова буй в псковских говорах — 'открытое возвышенное место', в псковских летописях засвидетельствована употребление слова буй в значении 'возвышение, насыпанное для возведения церкви'. Сопоставление этих значений позволяет предположить, что в древнерусском языке слово буй (и его производное буянъ) могло иметь значение 'горушка, холм'. И нам становится понятным текст в «Молении Даниила Заточника»: Дивья за буяном кони паствити... 'хорошо (безопасно) за горой коней пасти'.

К «темным» местам «Слова о полку Игореве» принадлежит отрывок текста За нимъ кликну Карна, и Жля поскони по Русской земли, смагу людям мычучи... . Сопоставление этого текста с данными современных брянских говоров: карна 'печаль, скорбь' (У меня братец пагип, тък я и тяперь плачю па нём, карна меня гладаеть па нём), карный 'печальный, скорбный' (Матка пъ дятёнку тамнуеть, карнъя сидить, душа жы балить пъ дятёнку), карт 'горько, мучительно, тягостно' (Штош ты? Карна мне, а ты ни жалеишь) — позволяет истолковать слово карна как 'олицетворение печали, скорби'. Слово смага в говорах многозначно: 'сухость на губах, во рту от жары, переутомления, болезни' (брянск., пек., смол.), 'недомогание, усталость' (брянск., пек.), 'горе' (брянск., пек.); ср. также: брянск. смаговать, смол, смаженьку смаговать 'горевать, страдать', за- смаговаться 'измучиться, исстрадаться', калужск. смогу принимать 'терпеть нужду, испытывать неприятность'. На основании этих примеров смага может быть переведена как 'горе'.