Кто не делится найденным, подобен свету в дупле секвойи (древняя индейская пословица)
Версия для печати
Библиографическая запись:
Типология литературной критики с точки зрения метода литературно-критической деятельности. — Текст : электронный // Myfilology.ru – информационный филологический ресурс : [сайт]. – URL: https://myfilology.ru//178/tipologiya-literaturnoj-kritiki-s-tochki-zreniya-metoda-literaturno-kriticheskoj-deyatelnosti/ (дата обращения: 5.05.2024)
Типология литературной критики с точки зрения метода литературно-критической деятельности
Содержание
Проблема типологического рассмотрения литературной критики.
По субъекту критической деятельности:
Если субъект писатель – писательская;
Если читатель – читательская;
Профессиональная.
На основании того, с каким лит. направлением соотносится:
Реалистическая (Пушкин);
Сентементалистская (Карамзин);
Классицистская Ломоносов);
Романтическая (Жуковский).
В зависимости от метода лит.-критической деятельности
(Критический метод, по Манну, - это внутренний принцип самой критики, её скрытая логика, способ её подхода к литературе).
Основные источники крит. метода:
Филос.-эстетические взгляды критика;
Его соц.-политич. позиция;
Эстетич вкус.
Типология:
Нормативно-жанровая к.;
Романтическая к.;
Реальная к.;
Утилитарная к.;
Артистическая, эстетическая к.;
Философская к.;
Философско-эссеистская к.;
Социолого-публицистская к.;
В зависимости от идеологической основы:
Славянофильская;
Почвенническая;
Народническая,
Марксистская.
В литературоведении неоднократно предпринимались попытки классификации жанров критики (Л. Гроссманом, М. Поляковым, В. Кулешовым и др.). Наиболее распространенными критическими жанрами, которые отмечают разные исследователи, являются следующие: литературный портрет статья-трактат, проблемная статья, литературный обзор, рецензия, литературное письмо, критический диалог, пародия, памфлет, литературная параллель. Чаще всего в одной критической статье присутствуют признаки разных жанров при доминировании одного ведущего.
Не менее важным при анализе конкретной критической работы является определение метода критики. В решении этого вопроса возможен разный подход, разные точки отсчета. Совершенно справедливой является мысль Б.Ф. Егорова о том, что методы критики испытывают на себе влияние методов художественной литературы, оказываются им близки по принципам оценки, только уже не явлений действительности, а самой литературы. В таком случае можно говорить о критике классицистической, сентименталистской, романтической и реалистической. Другой подход к определению метода критики может быть связан с определением ведущего принципа критического анализа. В качестве рабочих определений можно предложить следующие: публицистическая, филологическая и философская критика. Публицистическая критика в оценке литературных явлений идет от жизни, выясняя, в первую очередь, их общественное звучание. Творчество писателя становится при этом поводом для исследования действительности. Такова декабристская критика, критика Белинского 1840-х годов, революционно-демократическая критика шестидесятников, народническая, марксистская критика. Филологическая критика считает своей задачей прежде всего художественную и историко-литературную интерпретацию произведения, творчества писателя и в системе "литература – действительность" как исходную категорию рассматривает литературу. К этому типу критики тяготеет критика XVIII века, Н. Карамзин, Н. Полевой, В. Белинский романтического и примирительного периодов, эстетическая критика. Философская критика рассматривает каждое литературное явление в свете общефилософских и общеэстетических проблем. Это критика Н. Надеждина, опять-таки В. Белинского, В. Майкова, Ап. Григорьева, Н. Страхова, символистская критика. Конечно, предлагая подобную типологию (как и любую другую), необходимо учитывать относительность границ между этими типами критики.
Статья Михайловского(публицистич) редактора «Отечественных записок» против Достоевского - «Жестокий талант» (1882) - выглядит ясной по мысли, политической позиции, хотя и односторонней по выводам. Михайловский предназначал своей статье определенную общественную миссию, которую поддержал позднее Антонович своим разбором «Братьев Карамазовых». Достоевский сам перед смертью изображал себя каким-то оплотом официальной мощи православного русского государства. И. Аксаков, Катков, Страхов, вся реакция 80-х годов раздувала его значение до размеров «духовного вождя своей страны», «пророка божия». Михайловский гордился постоянством своего критического отношения к Достоевскому. Он чутко уловил в 1902 году, что «звезда Достоевского, по-видимому, вновь загорается...» в связи с интересом к нему декадентов. Здесь критик в принципе предварял выступление М. Горького по поводу увлечения «карамазовщиной».
Михайловский считал, что Добролюбов напрасно приписывал Достоевскому сочувствие к обездоленным. Теперь смысл творчества Достоевского раскрылся вполне: писатель исходил всегда из предпосылок, что «человек - деспот от природы и любит быть мучителем», «тирания есть привычка, обращающаяся в потребность». Достоевский «любил травить овцу волком», причем в первую половину творчества его особенно интересовала «овца», а во вторую - «волк». Отсюда иллюзия «перелома» в творчестве Достоевского, а на самом деле перелома не было. Он любил ставить своих героев в унизительные положения, чтобы «порисоваться своей беспощадностью». Это - «злой гений», гипнотизирующий читателя. Некоторые критики упрекали Михайловского за то, что он слишком отождествлял взгляды героев со взглядами автора. Конечно, этого нельзя было делать, как заявлял позднее и сам Михайловский. Здесь нужна величайшая осторожность. Но Михайловский был прав, утверждая: хотя связи между героями и автором иногда просто неуловимы, из этого еще не следует, что их в действительности нет.
Эти связи можно проследить и в поэтике романов. Михайловский многое верно подметил в творчестве Достоевского, хотя и объяснял слишком упрощенно. Например, он указывал, что Достоевский всегда нарочито «торопит» действовать своих героев, навязывает «толкотню событий»; у него в композиции наблюдается «архитектурное бессилие, длинноты, отступления, дисгармоничность; глава о старце Зосиме - просто «томительная скука»; у Достоевского нет чувства меры, нелегко извлечь его собственные мысли из речей действующих лиц, во всем какая-то неопределенность сопереживаний; в романах большая повторяемость типов, например тип взбалмошной, жестокой, странной, но обаятельной женщины. Но вряд ли верно заключение Михайловского, что в разработке этого типа Достоевский «всю жизнь ни на шаг не подвинулся вперед» (Полина, Настасья Филипповна, Грушенька). Именно в статьях о Достоевском Михайловский развивал важный тезис об условности в искусстве.
Фантастическую условность, которая есть в «Двойнике», он отрицал, считая, что нет никакого нравственного смысла в страданиях господина Голядкина; двойничество введено единственно, чтобы придумать для Голядкина двойное мучение, наслаждение страданием. Таков и Фома Опискин, беспричинно терзающий своими капризами обитателей села Степанчикова. Не отражение объективных данных, психологии данного человека, слоя общества, а одна страсть автора к мучительству привела к этому однообразию, думает Михайловский.
Актуальность выпадов Михайловского очевидна, во многом он был прав. Но очевидна и упрощенность его трактовок Достоевского. Все черты творчества объясняются личностью писателя, его капризом. Истоки творчества Достоевского не объяснены, гуманизм и реализм в их объективной сущности не раскрыты. Великий русский писатель оказывался только «жестоким талантом», словно это явление индивидуально-патологическое.
В этой работе Михайловский не отступает от роли публициста-просветителя, стараясь прежде всего оградить современную молодежную аудиторию от влияния популярнейших романов Достоевского. Для этого критик вступает в полемику с мнениями О. Ф. Миллера и В. С. Соловьева, видевших в авторе «Братьев Карамазовых» русского религиозного пророка, и, с другой стороны, с давней статьей Н. А. Добролюбова «Забитые люди», утверждавшей гуманистический пафос творчества Достоевского. Согласно представлениям Михайловского, Достоевский — «просто крупный и оригинальный писатель», чье творчество, однако, поражено целым рядом существенных пороков, главным из которых является как раз античеловеческая направленность его произведений. Реализуя собственные психологические комплексы, Достоевский, по мнению критика, изображает болезненный внутренний мир личностей, которые бесцельно и беспричинно мучают себя и других, выворачивая наизнанку устойчивые нравственные ориентиры добра, любви, справедливости. Герои Достоевского — явление нетипичное, исключительное, поэтому какого-либо позитивного, объективного смысла творения писателя не несут, а общественное воздействие его романов может быть только отрицательным.
ЦИТАТЫ ИЗ СТАТЬИ К тому страстному возвеличению страдания, которым кончил Достоевский, его влекли три причины: уважение к существующему общему порядку, жажда личной проповеди и жестокость таланта.
Прежде всего надо заметить, что жестокость и мучительство всегда занимали Достоевского, и именно со стороны их привлекательности, со стороны как бы заключающегося в мучительстве сладострастия.
Как подпольный человек единственно для "игры" и по ненужной жестокости мучит Лизу; как Фома Опискин совершенно бескорыстно, только в силу потребности видеть мучения, терзает все село Степанчиково, так и Достоевский без всякой нужды надбавил господину Голядкину второго Голядкина и вместе с тем высыпал на него целый рог изобилия беспричинных и безрезультатных страданий.
Шутка решительно не удавалась Достоевскому. Он был для нее именно слишком жесток, или, если кому это выражение не нравится, в его таланте преобладала трагическая нота.
Мы, напротив, признаем за Достоевским огромное художественное дарование и вместе с тем не только не видим в нем "боли" за оскорбленного и униженного человека, а напротив -- видим какое-то инстинктивное стремление причинить боль этому униженному и оскорбленному
В статье «Что нужно автору?» (1793) Карамзин (филологич)писал: «Говорят, что автору нужны таланты и знания, острый, проницательный разум, живое воображение и проч. Справедливо, но сего не довольно. Ему надобно иметь и доброе, нежное сердце, если он хочет быть другом и любимцем души нашей; если хочет, чтобы дарования его сняли светом немерцающим; если хочет писать для вечности и собирать благословения народов»3. Карамзин вплотную подошел к проблеме творческой индивидуальности писателя, которая накладывает неповторимый отпечаток на его произведения: «Творец всегда изображается в творении, и часто против воли своей». В программной статье переосмысливалось понятие о «пользе» словесности: полезным оказывается все то, что находит отклик в душе и сердце читателя, что пробуждает добрые чувства. Не будет «бесполезным писателем» тот, кто может «возвыситься до страсти к добру» и питает в себе святое «желание всеобщего блага».
ЦИТАТЫ: Говорят, что автору нужны таланты и знания: острый, проницательный разум, живое воображение, но сего не довольно. Ему надобно иметь и доброе, нежное сердце, если он хочет быть другом и любимцем души нашей; если хочет, чтобы дарования его сияли светом немерцающим; если хочет писать для вечности и собирать благословения народов. Чистейший целебный нектар в нечистом сосуде делается противным, ядовитым питием.Когда ты хочешь писать портрет свой, то посмотрись прежде в верное зеркало: может ли быть лицо твое предметом искусства. Ты берешься за перо и хочешь быть автором: спроси же у самого себя, искренно: каков я? ибо ты хочешь писать портрет души и сердца своего. Ты хочешь быть автором: читай историю несчастий рода человеческого -- и если сердце твое не обольется кровию, оставь перо.Если душа твоя тянется к добру, несет желание всеобщего блага: ты не будешь бесполезным писателем - Слог, фигуры, метафоры, образы, выражения -- все сие трогает и пленяет тогда, когда одушевляется чувством Одним словом: я уверен, что дурной человек не может быть хорошим автором.
14.06.2016, 2859 просмотров.