Ознакомился с экспертным исследованием Фонда Потанина и Шанинки "Российские региональные столицы: развитие, основанное на культуре". В нем на примере 20-ти российских региональных столиц анализируется потенциал развития городской экономики на основе культуры. В выборку не вошли очевидные культурные лидеры (Красноярск, Казань, Владивосток, Нижний Новгород) и города экономически успешного «красного пояса», занимающие лидирующие позиции с точки зрения социально-экономического развития, инвестпривлекательности и качества жизни, но «традиционалистской ориентации» (Белгород, Краснодар, Курск, Липецк и Тамбов).
Кто вошел в итоговую выборку:
- Лидеры предыдущей эпохи - известные и «крепкие» в культурном отношении города, лидерская позиция которых требует подтверждения на новом этапе: Калининград, Пермь, Екатеринбург, Ярославль, Норильск.
- «Культурные середняки» на подъеме традиционалистского типа, довольно устойчивые экономически, сочетающие несколько укладов, ни один из которых не доминирует, нуждающиеся в новых сценариях развития: Воронеж, Томск, Тюмень, Благовещенск, Кемерово, Ростов-на-Дону.
- «Темные лошадки» со слабой медийностью и известностью на федеральном уровне: Тверь, Барнаул, Чебоксары, Калуга.
- Индустриальные «культурные слободы» с большой долей «советского» культурного ландшафта, подверженные изменению культурных запросов: Иркутск, Ижевск, Новосибирск, Омск, Иваново.
Согласно выводам экспертов:
- Половина городов выборки не имеет собственной повестки культурного развития, специфика и собственные интересы городов, их позиции на культурных рынках не осмыслены; повестку задает федеральный центр; лишь у Екатеринбурга и Перми есть своя собственная локальная повестка, реализуемая в значительной степени самим городским сообществом; у Воронежа, Благовещенска и Томска она формируется, её субъектом является местная власть, а не гражданское общество и бизнес, хотя общественные акторы уже становятся заметными в публичном пространстве.
- В половине городов выборки власть, а не город — гражданское общество, городские элиты и бизнес, — определяют культурное развитие. Лишь относительно Ярославля, Калининграда, Екатеринбурга, Перми, Твери, Иваново, Иркутска и Ижевска можно говорить об усилении роли гражданского общества и общественного сектора как субъектов развития.
- Задаваемая федеральным центром повестка — туризм, кинематограф, патриотизм, городская среда и др. — ведёт к унификации культурного ландшафта, «связывает» небогатые местные ресурсы; города не умеют грамотно использовать федеральные инициативы, увязывать их с локальными культурными задачами.
- Городские элиты везде разрознены, они не выстраивают общую позицию по локальной специфике/идентичности, не создают аутентичного городского культурного и политического пространства, не продвигают собственно местную культуру вовне.
На смену старым субъектам развития городской культуры (региональные власти, администрации города/департаменты культуры, бюджетные учреждения культуры, благотворительные фонды, спонсоры/крупный бизнес) приходят новые: университеты, экспертные НКО в функции агентств развития, неформальные объединения (активизм), "умный» ритейл и отельный бизнес, девелоперы новой генерации, коммерческие культурные кварталы, новые культурные институции: частные музеи, и галереи, центры городской культуры и др., культурные деятели, бизнесы с рынка образа и стилей жизни, в т.ч. гастрономический сектор.
Субъекта, держателя повестки, отличает городское самосознание, внятная позиция по отношению к центру (не копирование, а рефлексия). Важно, на что опираются региональные элиты — только на экономику (традиционный подход), или и на культуру тоже (новый экономический подход). Новая экономика требует также гражданской, а не только «отраслевой» позиции (я, как житель своего города).
Осмысленная работа продвижению культурных брендов — большая редкость. Почти везде это либо идеология культурной уникальности и огромного наследия (заведомо экономически неэффективная, т.к. без реального потребителя и заказчика требует постоянной бюджетной подпитки), либо «логотипы» в интернете и на промопродукции; управление узнаваемостью в соцсетях, нишевые медийные проекты, таргетирование — ещё только входят в практику.
Наличие заметного и разнообразного внеотраслевого культурного сектора и развитость кооперационных связей является одним из маркеров готовности города к постиндустриальным сценариям развития. Разнообразие культурного поля, наличие в культурном ландшафте не только бюджетных институций, но и сильных коммерческих и некоммерческих организаций, отдельных деятелей — показатель складывания новой, «кластерной» системы отношений, опирающейся не только на административные взаимосвязи, но и на горизонтальную координацию игроков.
Культура сегодня — не драйвер новой экономики российских региональных столиц. И не драйвер совсем не в политическом смысле сегодняшней идеологической контрмодернизации, а в структурном, экономическом. Она, в лучшем и потенциальном случае, условие привлекательности, среда, катализатор и один из младших партнёров точечного роста новой экономики, но, в основном, культура сегодня генерирует не развитие и инвестиции, а затраты и издержки, демпфирует и замедляет переход, а не возглавляет его.
Культура сама поляризована между развитием и воспроизводством, и является прежде всего индикатором увеличивающего разрыва между сосуществующими реальностями индустриального и постиндустриального укладов, между лидерами, догоняющими и безнадежно отстающими городами, показателем слабости общественного сектора, коммуникации, вовлечения, участия и экспертизы.
Культура — индикатор начавшихся процессов медленного, непростого и очень точечного, локального «переползания» в новую реальность, индикатор будущих конфликтов институций и поколений, борьбы за влияние, ресурсы и типы деятельности. Новое и старое сосуществует, но сохранение статус кво, непонимание новой реальности и отсутствие работы с ней только усиливает дифференциацию, расхождение сил внутри городов и между городами.
Объем и эффект независимой культурной экономики в ряде городов превысил объем и эффект бюджетной культурной экономики, что требует управленческой рефлексии и специальных исследований.
Респонденты из сферы культуры формулируют запрос на институты общественного согласования, коммуникации и экспертизы, поскольку они обеспечивают нормальный уровень принятия решений и защиту от фаворитизма, вкусовщины и финансирования на основе лояльности. Значение грамотного менеджмента усиливается, разрыв между усложняющейся и диверсифицирующийся экономикой культуры и управленческими компетенциями властей/сферы культуры растет. Первое (общественные организации) и второе (предприниматели и неформальные организации, сообщества) поколения новой субъектности в культуре уже сформировались; при этом движение государственной и муниципальной культурной сети навстречу практикам, связанным со новыми образами жизни и запросами, очень медленное; темпы дифференциации в поле культуры превышают темпы кооперации.
Новая субъектность начинает определять основной процесс в культурном развитии регионов, на ней «крепятся» проекты развития и новые форматы управления. Роль частных культурных институций будет усиливаться. Эти новые субъекты формируют новую, параллельную старой, инфраструктуру развития. Во многих городах реализуются проекты обновления, обустройства городской среды и культурных учреждений, но обновление «жесткой», физической инфраструктуры не даст эффекта (часто это просто инерционная или неудачная реконструкция как, например, в Енисейске), поскольку ему не соответствует развитие «мягкой», культурной инфраструктуры — образования, новых видов деятельности, новых форматов управления.
Ряд регионов переживает смену типа социально-экономического развития, социального и культурного баланса, смену элит и корпоративных культур. С учетом информационной и медиа революции, ещё не осознанной даже в Москве, формируется несколько параллельных культурных реальностей, каждая со своей инфраструктурой и субъектностью, с их сложными пресечениями. Официальное культурное поле при этом отсекается от реальных, независимых полей культуры. Федеральные инициативы и программы «связывают» почти все региональные ресурсы. Региональные культурные политики подстроены под центральные веяния (это — в лучшем случае, в худшем — их просто нет, а есть только администрирование), не оставляя пространства и возможностей для локальных программ. Региональных бюджетов не хватает на что-то своё и масштабное.
Эксперты отмечают необходимость для современного этапа регионального культурного развития дополнить поддержку социально-культурного проектирования институциональными и инфраструктурными мерами, особенно, в части «мягких» инфраструктур.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
Кто вошел в итоговую выборку:
- Лидеры предыдущей эпохи - известные и «крепкие» в культурном отношении города, лидерская позиция которых требует подтверждения на новом этапе: Калининград, Пермь, Екатеринбург, Ярославль, Норильск.
- «Культурные середняки» на подъеме традиционалистского типа, довольно устойчивые экономически, сочетающие несколько укладов, ни один из которых не доминирует, нуждающиеся в новых сценариях развития: Воронеж, Томск, Тюмень, Благовещенск, Кемерово, Ростов-на-Дону.
- «Темные лошадки» со слабой медийностью и известностью на федеральном уровне: Тверь, Барнаул, Чебоксары, Калуга.
- Индустриальные «культурные слободы» с большой долей «советского» культурного ландшафта, подверженные изменению культурных запросов: Иркутск, Ижевск, Новосибирск, Омск, Иваново.
Согласно выводам экспертов:
- Половина городов выборки не имеет собственной повестки культурного развития, специфика и собственные интересы городов, их позиции на культурных рынках не осмыслены; повестку задает федеральный центр; лишь у Екатеринбурга и Перми есть своя собственная локальная повестка, реализуемая в значительной степени самим городским сообществом; у Воронежа, Благовещенска и Томска она формируется, её субъектом является местная власть, а не гражданское общество и бизнес, хотя общественные акторы уже становятся заметными в публичном пространстве.
- В половине городов выборки власть, а не город — гражданское общество, городские элиты и бизнес, — определяют культурное развитие. Лишь относительно Ярославля, Калининграда, Екатеринбурга, Перми, Твери, Иваново, Иркутска и Ижевска можно говорить об усилении роли гражданского общества и общественного сектора как субъектов развития.
- Задаваемая федеральным центром повестка — туризм, кинематограф, патриотизм, городская среда и др. — ведёт к унификации культурного ландшафта, «связывает» небогатые местные ресурсы; города не умеют грамотно использовать федеральные инициативы, увязывать их с локальными культурными задачами.
- Городские элиты везде разрознены, они не выстраивают общую позицию по локальной специфике/идентичности, не создают аутентичного городского культурного и политического пространства, не продвигают собственно местную культуру вовне.
На смену старым субъектам развития городской культуры (региональные власти, администрации города/департаменты культуры, бюджетные учреждения культуры, благотворительные фонды, спонсоры/крупный бизнес) приходят новые: университеты, экспертные НКО в функции агентств развития, неформальные объединения (активизм), "умный» ритейл и отельный бизнес, девелоперы новой генерации, коммерческие культурные кварталы, новые культурные институции: частные музеи, и галереи, центры городской культуры и др., культурные деятели, бизнесы с рынка образа и стилей жизни, в т.ч. гастрономический сектор.
Субъекта, держателя повестки, отличает городское самосознание, внятная позиция по отношению к центру (не копирование, а рефлексия). Важно, на что опираются региональные элиты — только на экономику (традиционный подход), или и на культуру тоже (новый экономический подход). Новая экономика требует также гражданской, а не только «отраслевой» позиции (я, как житель своего города).
Осмысленная работа продвижению культурных брендов — большая редкость. Почти везде это либо идеология культурной уникальности и огромного наследия (заведомо экономически неэффективная, т.к. без реального потребителя и заказчика требует постоянной бюджетной подпитки), либо «логотипы» в интернете и на промопродукции; управление узнаваемостью в соцсетях, нишевые медийные проекты, таргетирование — ещё только входят в практику.
Наличие заметного и разнообразного внеотраслевого культурного сектора и развитость кооперационных связей является одним из маркеров готовности города к постиндустриальным сценариям развития. Разнообразие культурного поля, наличие в культурном ландшафте не только бюджетных институций, но и сильных коммерческих и некоммерческих организаций, отдельных деятелей — показатель складывания новой, «кластерной» системы отношений, опирающейся не только на административные взаимосвязи, но и на горизонтальную координацию игроков.
Культура сегодня — не драйвер новой экономики российских региональных столиц. И не драйвер совсем не в политическом смысле сегодняшней идеологической контрмодернизации, а в структурном, экономическом. Она, в лучшем и потенциальном случае, условие привлекательности, среда, катализатор и один из младших партнёров точечного роста новой экономики, но, в основном, культура сегодня генерирует не развитие и инвестиции, а затраты и издержки, демпфирует и замедляет переход, а не возглавляет его.
Культура сама поляризована между развитием и воспроизводством, и является прежде всего индикатором увеличивающего разрыва между сосуществующими реальностями индустриального и постиндустриального укладов, между лидерами, догоняющими и безнадежно отстающими городами, показателем слабости общественного сектора, коммуникации, вовлечения, участия и экспертизы.
Культура — индикатор начавшихся процессов медленного, непростого и очень точечного, локального «переползания» в новую реальность, индикатор будущих конфликтов институций и поколений, борьбы за влияние, ресурсы и типы деятельности. Новое и старое сосуществует, но сохранение статус кво, непонимание новой реальности и отсутствие работы с ней только усиливает дифференциацию, расхождение сил внутри городов и между городами.
Объем и эффект независимой культурной экономики в ряде городов превысил объем и эффект бюджетной культурной экономики, что требует управленческой рефлексии и специальных исследований.
Респонденты из сферы культуры формулируют запрос на институты общественного согласования, коммуникации и экспертизы, поскольку они обеспечивают нормальный уровень принятия решений и защиту от фаворитизма, вкусовщины и финансирования на основе лояльности. Значение грамотного менеджмента усиливается, разрыв между усложняющейся и диверсифицирующийся экономикой культуры и управленческими компетенциями властей/сферы культуры растет. Первое (общественные организации) и второе (предприниматели и неформальные организации, сообщества) поколения новой субъектности в культуре уже сформировались; при этом движение государственной и муниципальной культурной сети навстречу практикам, связанным со новыми образами жизни и запросами, очень медленное; темпы дифференциации в поле культуры превышают темпы кооперации.
Новая субъектность начинает определять основной процесс в культурном развитии регионов, на ней «крепятся» проекты развития и новые форматы управления. Роль частных культурных институций будет усиливаться. Эти новые субъекты формируют новую, параллельную старой, инфраструктуру развития. Во многих городах реализуются проекты обновления, обустройства городской среды и культурных учреждений, но обновление «жесткой», физической инфраструктуры не даст эффекта (часто это просто инерционная или неудачная реконструкция как, например, в Енисейске), поскольку ему не соответствует развитие «мягкой», культурной инфраструктуры — образования, новых видов деятельности, новых форматов управления.
Ряд регионов переживает смену типа социально-экономического развития, социального и культурного баланса, смену элит и корпоративных культур. С учетом информационной и медиа революции, ещё не осознанной даже в Москве, формируется несколько параллельных культурных реальностей, каждая со своей инфраструктурой и субъектностью, с их сложными пресечениями. Официальное культурное поле при этом отсекается от реальных, независимых полей культуры. Федеральные инициативы и программы «связывают» почти все региональные ресурсы. Региональные культурные политики подстроены под центральные веяния (это — в лучшем случае, в худшем — их просто нет, а есть только администрирование), не оставляя пространства и возможностей для локальных программ. Региональных бюджетов не хватает на что-то своё и масштабное.
Эксперты отмечают необходимость для современного этапа регионального культурного развития дополнить поддержку социально-культурного проектирования институциональными и инфраструктурными мерами, особенно, в части «мягких» инфраструктур.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
04.11.2018, 285 просмотров.